Кажется, трудно представить себе более многообразную и кипучую деятельность. И Все же Гашек находил время посылать свои материалы еще и в Москву, в газету «Прукопник» («Пионер»), Открытое письмо «Проф. Масарику!» и фельетон «Потерянный эшелон», в котором с присущим ему сарказмом, остроумием высмеивает чешских контрреволюционеров, пытавшихся обмануть солдат корпуса, «спасти» от большевистского влияния. Они свидетельствуют о значительном росте писателя-коммуниста, широте его взглядов и о верной оценке им событий.
Утром 17 мая Ярослав проснулся, услышав громкую и беспорядочную стрельбу. Выглянул в окно. По улице мчались грузовики. Люди, сидевшие в них, неистово размахивали винтовками, револьверами, гранатами, то и дело палили в воздух, орали во все горло, выкрикивали антисоветские лозунги.
«Мятеж, — молниеносно мелькнуло в голове. — А как там у наших?»
И он стремительно выскочил из гостиницы.
Немного удалось ему пробежать. Группа бандитов, выскочившая из-за угла, окружила его.
— Кто такой?! Большевик? Комиссар? Да чего там, видно по обличью! Шкуру спустить!
«Что делать? — лихорадочно стучит в мозгу. — Если узнают, то уж не выпустят».
— В штаб его, там разберемся!
Пьяные анархисты схватили Ярослава и повели, подталкивая грубыми пинками, орали, пели песни… А один выхватил револьвер и направил его на арестованного: того и гляди, сорвется палец у пьяницы и раздастся роковой выстрел.
И вдруг Гашек вспомнил, что у него сохранилось удостоверение сотрудника чехословацкого корпуса. Он осторожно, чтобы раньше времени не привлечь внимания, нащупал его: «Теперь можно».
— Я чех! Чех! — громко крикнул он. И протянул анархистам документ.
Бандиты опешили. Остановились. Тот, что держал револьвер наготове, внимательно прочитал и сказал:
— Братва, не того взяли. Наш этот…
Покрутив, на всякий случай, перед носом у Гашека револьвером, он крикнул:
— Брысь ты! И не попадайся в следующий раз! Бегом а-арш!
Раздались свист, улюлюканье. Но Гашек не побежал. Он спокойно, как ни в чем не бывало, медленно пошел. И только свернув за угол, остановился и глубоко, облегченно вздохнул. А через секунду быстрым и решительным шагом зашагал к казарме чехословацкого отряда.
Все было приведено в боевую готовность.
На следующее утро советские части, в составе которых были и отряды интернационалистов, захватили важнейшие стратегические пункты в городе. Мятежников обезоружили и арестовали.
Но это был, как говорится, первый звонок к тем большим и трагическим событиям, которые вскоре развернулись в Самаре.
