— Почему? — спрашивает Сигруд. — Какая конечная цель была у Жугова на уме? Зачем подвергать вас такому?
— Он думал, что выживет, вернется и всех разбудит, — отвечает Мальвина. — Мне так кажется. Он не любил объяснять. Просто делал, что вздумается. — Она горько улыбается. — Мы должны были однажды снова стать одной большой семьей — и, возможно, начать новую войну, отбить Континент.
— Но ты проснулась раньше?
— Да. Не повезло. С некоторыми так получилось. Живешь себе с приемной семьей, а потом что-то происходит. Несчастный случай. Пожар. Что угодно. И ты их теряешь. А когда это случается, похороненные внутри тебя воспоминания о смерти твоей божественной семьи, о смерти Таалавраса, и Вуртьи, и остальных снова оживают. Одна травма высвобождает другую. Мощные эмоциональные переживания взламывают плотину внутри тебя. И ты вспоминаешь… все. Кем ты был, что мог делать. Наверное, кое-какие вещи даже чудо не может подавить. Иногда я спрашиваю себя: а вдруг мы всего лишь ходячие лоскутные куклы, сшитые из травм?
Они недолго сидят в молчании, наблюдая за тем, как вздымаются и пенятся волны под мрачным небом.
— Ему досталось хуже всех, — говорит Мальвина. — Нашему… врагу. Я его не люблю. Я его ненавижу. Но ему не повезло сильней, чем остальным.
— Что с ним случилось?
— Сперва — то же самое, что и со всеми, кто теперь не спит, — говорит она. — Несчастный случай. Трагическая гибель семьи. Пробуждение. Но потом он… сделал кое-что глупое. Попав в очередной приют, показывал там фокусы с тенью. Кто-то заметил. И известие достигло министерства. А там о нем узнала старушка Винья Комайд.
— Как она его поймала?
Мальвина пожимает плечами.
— У старой суки был блестящий ум. Наверное, придумала, как его обдурить. Пришла к нему — может, угрожала сделать с ним то же самое, что кадж с остальными. Он все еще страдал после потери приемных родителей. Наверное, был сам не свой. Она посадила его на корабль и увезла сюда, далеко от земли, которая его питает, от тех, кто в него верит, придает ему форму и влияет на его суть, — и это сделало его слабым.
— Потом она поместила поверх него печать Колкана, — говорит Сигруд. — И он еще больше ослаб.
— Да. И она стала его допрашивать и пытать. Днем и ночью. Била его светом. Он ненавидит свет — уж такова его природа.
— А потом Шара убила Колкана и Жугова… Тогда-то все и случилось, верно? — Он машет рукой на «Салим». — Тогда существо, которое держали здесь в плену, вырвалось на свободу. Потому что защита перестала работать.
