— Прижимай крепко, — говорит Сигруд.
— Я прижимала!
— Значит, еще крепче.
Она сверлит его взглядом, ищет осуждение или снисхождение. Не находит. Хмурясь, Тати поднимает винташ и снова стреляет, на этот раз слишком рано.
— Ух… — говорит она, вращая плечом. — Больно… И я снова промахнулась. Почему я промахиваюсь?
— Если бы ты попала в одну из этих банок со второго или первого выстрела, я был бы поражен, — говорит Сигруд. — Мы здесь не для того, чтобы учиться меткости, Тати. Это все равно что ждать от человека, который впервые сел за руль, победы в автогонках. Я хочу, чтобы ты поняла, как работает машина. Что она делает и как это ощущается. Больше ничего.
Поразмыслив, она кивает. В течение следующих секунд опустошает обойму. Все мимо. Но с каждым новым выстрелом у нее прибавляется уверенности.
Она тратит еще три обоймы и в середине четвертой наконец-то попадает в банку.
— У меня получилось! — изумленно восклицает Тати. — Получилось!
— Получилось, — говорит Сигруд. Это была, скорее всего, не та банка, в которую она целилась, но дрейлинг не отнимает у девушки победу.
— Ух, как болит плечо. Я когда-нибудь к этому привыкну?
— Привыкнешь, — говорит Сигруд. — Или нет. Все зависит от тебя. Хочешь продолжить?
Она размышляет.
— Да.
Он кивает на банки.
— Хочу, чтобы ты попала в каждую хотя бы один раз.
У нее от изумления открывается рот.
— В каждую?!
— Да.
— Ты же вроде бы сказал, что мы не будем учиться меткости!
— Если человек хочет учиться, у него должна быть цель. Можешь подойти чуть ближе, если пожелаешь.
— Но… у нас боеприпасы не закончатся?
— Ну, у тети Ивонны их довольно много. Это меня не касается. Я хочу, чтобы ты поняла, каково это — поразить все мишени.
— Но у меня болят руки.
— Тогда они должны стать сильнее.
Она обиженно зыркает на него.
— Или ты хотела сегодня заняться чем-то другим? — спрашивает Сигруд.
Ворча, Тати проводит следующие два часа, стреляя из «Камаля». Она жалуется, что это больно, утомительно и уныло. Сигруд не возражает — она, безусловно, права. Но в ответ на ее жалобы он молчит. Он ждет и наблюдает. Всякий раз она берет винташ и пробует опять.
У нее получается одновременно лучше и хуже. Она понимает, как работает винташ, но теперь верхняя часть ее тела устала. «Но она должна и этому научиться, — думает Сигруд. — Как стрелять, когда у тебя силы на исходе».
Наконец она поражает последнюю банку. Когда она хрипло и измученно вскрикивает от радости, Сигруд улыбается.
— У тебя получилось, — говорит он.
