Дрейлинг понимает, что, хотя раньше попадал в плен, еще ни разу не был в плену у Божества.
«Я здесь умру, верно?»
— Я могу швырять тебя об каждый камень этого мира, — яростно шепчет Ноков, — и сделать так, что ты останешься жив, чувствуя каждую вспышку боли, каждую трещину в скале. И когда я сломаю все кости в твоем теле, я разыщу какую-нибудь забытую тень на дне реальности и оставлю тебя там навсегда. Слышишь меня? Я обрушу на твою голову каждую пытку и каждую боль, которую испытал сам. Ты меня понимаешь?
Сигруд слышит. «Если я умру, — думает дрейлинг, — то, по крайней мере, ничего ему не скажу».
Он закрывает глаза.
Он думает об океане. О волнах, то суровых, то нежных, что растекаются по гладким белым пескам. О запахе соли…
Он открывает глаза.
— Жугов.
Ноков моргает.
— Что?
— Жугов, — повторяет Сигруд хриплым, скрипучим голосом. — Он был твоим отцом, верно? Ты дитя Божеств, не так ли?
Ноков темнеет лицом.
— Жугов не прощал обиды, — продолжает дрейлинг. — И, как ты, он был диким, темным существом… Я это знаю. Потому что я его видел. Я был там, когда умер его последний обломок. — Он ухмыляется. — Именно я направил корабль, полный взрывчатки, прямо ему в физиономию. Ты об этом знал?
Верхняя губа Нокова подворачивается, обнажая зубы.
— Хватит, — говорит он. — Скажи мне. Скажи все, что знаешь!
— Я уничтожил его армию, — говорит Сигруд. — Это был я. Они с Колканом ее создали, но я все разорвал в клочья единственным бортовым залпом.
— Заткнись, — говорит Ноков.
— Они были чокнутые, — не унимается дрейлинг. — Но даже чокнутым богам не по плечу современный мир…
— Заткнись! — кричит Ноков. Он хватает висящего в воздухе Сигруда и швыряет на землю, держа руками за горло. Сила удара такая, словно дрейлинг попал под поезд. — Захлопни свою поганую пасть!
«Сделай это, — думает Сигруд. — Убей меня. Убей меня раньше, чем под пыткой заставишь что-нибудь выдать».
Он едва может говорить, но ему удается смеяться, хватая воздух ртом.
— К тому времени от Жугова мало что осталось… Понимаешь, он совершил ошибку. Заточил себя вместе с Колканом — и за минувшие десятилетия они слились воедино…
— Заткнись! — кричит Ноков. Он хватает Сигруда за горло и снова бьет им об землю.
Сигруд кашляет, но продолжает:
— Твоего отца едва можно было узнать… в самом конце это существо было почти целиком Колканом…
— Да заткнись ты наконец! — орет Ноков. Его лицо искажено в подростковой ярости, он заносит правую руку, чтобы обрушить на череп Сигруда сокрушительный удар.
