Каждый день нас навещал господин да Лоро, исправно снабжая той самой мерзкой мазью, от которой я по три раза в день болезненно морщилась и шипела. Конечно, Эррей предупредил, что она «немного» щиплет, но при этом здорово преуменьшил свойства поганой субстанции. Потому что она на самом деле не щипала, не раздражала, а разъедала кожу почти насквозь. С соответствующими ощущениями. Хотя, надо признать, польза от нее была немалая: уже через три дня я смогла нормально сидеть, ходить, а грубый струп на животе начал медленно рассасываться. Причем когда я (после долгих уговоров и клятвенных заверений в существовании «врачебной тайны») все-таки рискнула показать доктору свой бедный живот, он поразился тому, как все быстро заживает, и честно признал, что, пожалуй, у меня есть все шансы полностью выздороветь.
Я на это только плечами пожала, братья одобрительно загудели, а Ас вздохнул с неимоверным облегчением. Кажется, мысль о моем уродстве терзала его больше, чем меня саму. Но он зря волновался – заживет мое брюхо. Следы на коже, конечно, останутся, но думаю, через полгодика рассосутся даже они. Пропали же у меня рубцы на ноге после той крылатой Твари?
Кстати, его величество нас больше не посещал. И слава богу. Кажется, устроенная парнями потасовка на лестнице взбесила его так, что он навсегда зарекся со мной связываться. Или же до сих пор мечтает о мести, потому что, думаю, его еще никто и никогда так откровенно не посылал по известному адресу. Причем с таким редким единодушием, что даже Лин, когда я его спросила, как это выглядело со стороны, только смущенно хмыкнул и отказался пересказывать в подробностях. Однако даже в сильно урезанном варианте эта недолгая, но напряженная перепалка возле моей двери вполне могла войти в анналы истории как эпопейная битва. Причем король ее явно проиграл, что, надо думать, не добавляло ему настроения.
Единственное, что мне во всем этом не нравилось, это то, что Ас позволил королю на меня любоваться, как на редкий музейный экспонат. Причем не спрашивая на то моего согласия. Это выглядело как на выставке. Мол, проходите, уважаемые господа и дамы, только очень тихо, не шумите и не топайте – образец очень хрупкий и может рассыпаться от одного шепота. Проходите на цыпочках, лучше вообще не дышать, просто посмотрели – и на выход… на выход, господа… дайте место другим желающим…
Знать, что меня бесцеремонно разглядывали в такой уязвимый момент, было неприятно. Даже под надежной защитой кланов и не самого слабого демона. Как-то это слишком… интимно. Слишком уж похоже на подглядывание в замочную скважину. И пусть я давно перестала стесняться наготы, пусть присутствие братьев даже во время переодевания меня не смущало, но король… ну, не знаю. Не хотела я, чтобы он видел меня жертвой. Хотя и могла поверить, что это была вынужденная и самая крайняя мера, потому что иначе бы он от нас не отвязался.
