— Зрение — это дар солнца, — сказал молодой человек.
— И луны тоже, — сказала целительница.
Она дала ему пучок сладкого розмарина, чтобы носить в волосах, и, протягивая траву, сказала:
— Именно то, чего ты боишься, тебе и нужно, по-моему. Мне не хотелось бы отдавать тебя Мельникам, человек из Кастохи!
Сахелм взял веточку розмарина и понюхал ее, но ничего не сказал.
Дьюи вышла из кладовой и направилась к себе, в дом Сохранившийся при Землетрясении.
Сахелм пошел к себе, в дом Между Садами, самый последний в среднем ряду городских домов, где он жил с тех пор, как Кайликуша отослала его прочь. Семья из Дома Желтого Кирпича отдала ему свободную комнату с балконом. В тот вечер была его очередь готовить ужин для всех, и, после того как они поели и убрали со стола, он снова вышел на улицу и направился к дому Шамши. Солнце село у него за спиной, полная луна поднималась прямо перед ним над северо-восточной грядой. Он немного постоял в саду, когда увидел восходящую луну между двумя домами. Он стоял неподвижно, не сводя глаз с луны, а та поднималась все выше и сияла все ярче своим белым светом на темно-синем небе.
В это время какие-то нездешние люди как раз входили в Телину вдоль юго-восточной Руки — три ослика, три женщины, четверо мужчин. У людей были заплечные мешки, а шляпы низко надвинуты на лоб. Один из мужчин тихонько отбивал ритм на маленьком барабане, висевшем у него на шее. Кто-то из соседнего дома поздоровался с незнакомцами с балкона второго этажа: «Эй, люди Долины, вот и вы, здравствуйте!» На балконах других домов тоже стали появляться люди, чтобы посмотреть, откуда это так много чужеземцев сразу пришло в их город. Путешественники остановились, и мужчина с маленьким барабаном ногтями выбил последнюю, очень четкую и чистую мелодию из Песни Дождя и громко воскликнул:
— Эй, жители Телины, значит, вы здесь живете счастливо и красиво! Здравствуйте! Мы пришли к вам — как двуногие, так и четвероногие, всего вместе двадцать шесть ног у нас, и ноги эти еле волочатся от усталости, но мы все равно готовы танцевать на цыпочках от радости, говорить по-человечьи и кричать по-ослиному, петь и играть на своих флейтах и барабанах, больших и маленьких, потому что мы идем от одного города к другому туда, куда нам нужно, а придя туда, мы, когда нам нужно, останавливаемся там, устраиваемся, раскрашиваем свои лица, переодеваемся и изменяем для вас мир!
Кто-то спросил с балкона:
— А какую пьесу вы играете?
