Но… человек предполагает, а боги располагают. И ведь хотел-то так немного — тихо-мирно посидеть, поболтать, чуть-чуть выпить, съесть курочку… несколько… Много мне пить нельзя, возраст не тот, да и вес маловат, но одна-две кружечки легкого светлого пива…
Эх, мечты, мечты… В общем, я едва-едва приступил к жареной курочке, да и выпил всего одну кружку пива и только-только начал обдумывать, как бы половчее спереть эту самую кружку — пиво, как я уже говорил, в этом трактире было не очень, так надо же хоть как-то компенсировать заплаченные Гессаром деньги, — как двери трактира распахнулись и в помещение влетел стражник.
Причем влетел в самом буквальном смысле этого слова. Да и двери он открыл не рукой и даже не ногой, а собственным лбом. Впрочем, помимо столь экспрессивного вхождения в кабак, ничем особым «страж порядка» от остальных своих коллег не отличался. Крепко поцеловав массивный дубовый стол, он тихо сполз на пол и немедленно отрубился.
И все бы ничего, но вот стол, остановивший его полет, был именно тем, за которым сидели мы с Лаурой! А стоявшая на нем посуда к столкновению с тяжкой реальностью в виде стражницкого тела оказалась совершенно не готовой, ввиду чего немедленно скончалась. И ладно стражник, ладно бы посуда и даже пиво… Но в этой посуде в это самое время находилась заказанная нами еда! На мгновение я даже замер, онемев от столь жестокой утраты. Мои курочки!!! На пол?! Не прощу!!!
— Эй, какая сволочь тут стражниками раскидывается?! — логично предположив, что стражники не птицы и сами по себе не летают, крикнула Лаура, бросив на замершего меня сочувствующий взгляд.
— Ну, допустим, я. — Голос был странный. Несомненно женский, очень низкий, с отчетливой хрипотцой, он будил очень странные мысли и желания во всех без исключения лицах мужского пола, что находились в радиусе его слышимости. Но эти желания немедленно гасли, стоило только кинуть хоть один взгляд на вошедшую в трактир обладательницу этого чудесного голоса.
— Смотреть надо, куда бросаешь! — ворчливо произнесла Лаура, откидываясь на спинку стула и небрежно почесывая свой локоть совсем рядом с рукоятью потайного метательного ножа.
Пришелица не обратила на ее жесты никакого внимания. Закутанная в бесформенную рясу, отчасти напоминающую рясу святителей Всеотца, но, в отличие от них, абсолютно черного цвета и с глубоким капюшоном, она самим своим видом навевала безотчетный страх. А уж когда во тьме капюшона блеснули два кровавых глаза, страх стал перерастать в ужас. Похоже, она не могла даже представить, что кто-то сможет сопротивляться навеваемому ею ужасу. И в общем, недаром.
