— Мама велела повторить тебе то, что я ей сказал: что я не верю, что в книжке, которую она читает…
— В какой книжке?
— В божественной.
Отец грустно проговорил:
— Ах, в этой. — По улице никто не ходил, ничего здесь не случалось. С половины десятого электричество на улицах гасло. Он сказал: — Надо быть снисходительным. Понимаешь, для нас здесь все кончилось. А эта книга — она напоминает наше детство.
— Она глупая.
— Ты ведь не помнишь, как здесь жилось, когда у нас была Церковь. Я был плохим католиком, но Церковь — это… это музыка, огни и место, где можно посидеть, спрятаться от жары. И у твоей матери тоже всегда было какое-то занятие. Если б здесь был театр или хоть что-нибудь взамен, мы не чувствовали бы себя такими… такими заброшенными.
— Этот Хуан, — сказал мальчик. — Он такой глупый.
— Его ведь убили, правда?
— Вилья,[16] Обрегон, Мадеро[17] тоже были убиты.
— Кто тебе это рассказывал?
— Мы в них играем. Вчера я был Мадеро. Меня застрелили на площади — при попытке к бегству. — Где-то в тишине душной ночи забил барабан, в комнату потянуло кислятиной с реки. Этот запах был привычен, как сажа в большом городе. — Мы бросили жребий. Мне достался Мадеро. Педро вытянул Уэрту.[18] Он убежал в Веракрус по реке. За ним погнался Мануэль — он был Каррансой.[19]
Не отводя глаз от улицы, отец сбил щелчком жука с рубашки. Топот солдатских сапог слышался все ближе. Отец сказал:
— Мама, наверно, рассердилась на тебя?
— А ты нет, — сказал мальчик.
— Да стоит ли сердиться? Ты не виноват. Нас бросили на произвол судьбы.
Мимо прошли солдаты, возвращаясь в казармы на холме, по соседству с тем местом, где когда-то стоял собор. Они шли не в ногу, не слушая барабанную дробь; вид у них был голодный; война еще не стала для них прибыльным занятием. Как в летаргическом сне они промаршировали по темной улице, и мальчик долго провожал их взглядом, полным волнения и надежды.
Миссис Феллоуз покачивалась в качалке взад-вперед, взад-вперед.
— Тогда лорд Пальмерстон[20] заявил, что если правительство Греции не примет должные меры по делу дона Пасифико…[21]
Она сказала:
— Деточка, у меня такая головная боль, давай, пожалуй, кончим на сегодня.
— Хорошо. У меня голова тоже побаливает.
— У тебя-то скоро пройдет. Убери, пожалуйста, книги. — Эти тоненькие, потрепанные книжонки им высылала по почте фирма «Домашнее обучение» на Патерностер-роуд. Полный курс наук, начинающийся разделом «Чтение без слез», постепенно доходил до Билля о реформе,
