— Да-а, — озадаченно протянула Аня. — Всю жизнь ищешь любовь, а может, и не надо. А то будут вот так — подножки ставить или за волосы…
За дверью послышался ритмичный стук каблуков.
— Кошка! Кошка идет! — крикнул Боря. — Мышки, прячьтесь в норки!
Но никто не засмеялся.
Людмила Сергеевна Кошкина как всегда порывисто вошла в класс, придирчиво взглянула на каждого ученика, как будто все они были потенциальными малолетними преступниками, кивнула и попросила садиться.
— Получен тревожный сигнал из роно, — высоким голосом сказала она. — Стало известно, что в школах участились случаи употребления наркотиков. Должны быть приняты необходимые меры.
Все стали переглядываться и шептаться.
— Я призываю вас к ответственности, — продолжала Кошка, — и предупреждаю, что если кто-нибудь из вас будет пойман с поличным, за этим последует немедленное исключение из школы.
— Извините, Людмила Сергеевна. — Боря поднял руку и встал. — А кто ловить будет, вы?
— Сядь, Шустов, — устало сказала завуч. — Сядь и не паясничай.
Она подошла к окну, посмотрела на деревья, на небо и поправила очки.
— И еще, если кто-нибудь будет знать о наркотиках и из ложного товарищества промолчит, он тоже незамедлительно будет исключен. Все ясно?
В классе молчали. Максим Елкин недовольно качал головой. Ему не нравилась ни Людмила Сергеевна, ни ее тон, ни ее угрозы. И еще он не понимал, как это товарищество может быть ложным.
— Наша школа всегда была лучшей в районе, и я не позволю…
Дальше можно было не слушать. На смену угрозам пришли укоры, Людмила Сергеевна расходилась все больше и больше, а Ване и Свете не было до этого никакого дела. Они сидели рядом, их локти соприкасались, и это было лучше, любого наркотика.
Аня хоть и дала себе слово, но все же время от времени посматривала на них, и почему-то ей было и больно, и сладко одновременно. Больно оттого, что счастье прошло мимо и она всегда будет одинока. А сладко оттого, что счастье возможно и оно прекрасно, но не для нее.
„Только, по-моему, Света относиться нему совсем не так, как он к ней, — думала Аня. — Она только позволяет себя любить, любуется собой, отражаясь в его глазах…“
Но она тут же одернула себя. „Фу, как не стыдно, ты просто завистливая и злая, вот и все!“
Боря тоже искоса наблюдал за новой парочкой.
Но он думал совсем о другом.
„Я это так не оставлю, — успокаивал он сам себя. — Они еще меня узнают. Я им еще покажу!“
Что именно они должны узнать и что он им покажет, Боря представлял еще смутно. Ясно ему было только одно — он устроит новенькому „сладкую“ жизнь, Волков узнает, как стоять у него на пути.
