— Вера, подумай.
— Я уже подумала. Можно, я у тебя останусь? Хотя бы на одну ночь — я сейчас не могу его видеть.
— Остаться ты можешь, — сказала Нина. — Пожалуйста, оставайся — живи сколько нужно: соседку отчислили — койка свободна, а комендант — мой друг. Но ты должна подумать. Иди домой — вы помиритесь, и завтра ты даже об этом не вспомнишь. А жить на что будешь? — сообразила Нина. — У тебя деньги есть?
— Нина, — сказала Вера решительно, — если ты не разрешишь мне остаться, я буду ночевать на улице. Я его ненавижу. А деньги у меня есть: я иногда беру у мамы переводы.
— Вера, ты должна подумать.
— Я уже подумала.
— Тогда я иду ставить чайник, — сказала Нина. — Вдвоем все-таки веселее. Я сейчас.
Нина взяла чайник и вышла, а Вера осталась одна в пустой комнате с обшарпанными обоями и люстрой, засиженной мухами. Занавесок на окнах не было, а на кроватях — их тут было две — лежали тусклые зеленые покрывала. У кровати стоял письменный стол, заваленный книгами и тетрадями и заставленный банками и разной снедью. У окна — другой письменный стол, но на нем, кроме настольной лампы, ничего не было — наверное, соседка уехала недавно.
Нельзя сказать, чтобы комната выглядела уютно, но тут было хорошо, потому что в спертом воздухе витал дух свободы, потому что у каждого предмета имелась своя история — будь то зачитанный до дыр учебник или старый стул, на котором кто-то нацарапал: «Хамы! Это мой стул!»
Нины долго не было. Наконец она вошла с дымящимся чайником в руках.
— Ждала, пока закипит, — объяснила Нина, а то свистнут.
— Свистнут? — удивилась Вера. — Чайник?
— Чайник, — передразнила ее Нина. — У меня однажды сковородку украли — вместе с яичницей. Тут надо держать ухо востро.
— Смешно, — улыбнулась Вера. — Кому могло прийти в голову украсть яичницу?
— Когда есть хочется, еще не такое придет в голову. У моей соседки украли кастрюлю супа — целую кастрюлю, представляешь?
— Нет, не представляю.
— Завтра, — сказала Нина, — поговорю с комендантом, чтобы выписал тебе пропуск. — Значит, я остаюсь?
— А мама? Ты позвонишь домой?
У Нины был опыт. И Вера решила во всем полагаться на нее. Ей было не у кого спросить совета. Ей было некуда идти. А Нина старше и всегда знает, что делать.
— А что сказать? — спросила Вера.
— Скажи, что ты жива. Их нужно предупредить, пока они не подняли на ноги милицию. Телефон на лестнице, у лифта.
— А ты не сходишь со мной? — попросила Вера.
Трубку сняла мама.
— Вера! Вера, это ты?!
