— Н-да,— с завистью вздохнул Веня, на миг позабыв даже о прискорбном факте увольнения Зорана.— Интересно живёте… то есть интересно жили… прости.
— Да ладно,— отмахнулся Зоран и снова потянулся к графину.
«А я, понимаешь, два года сканировал осточертевшие марсианские пустыни. Да ломал голову над тазионарными аномалиями — сдвигом и двумя всплесками на стандартных тазиограммах. Офигительно интересно».
От мысли, что проклятый шаттл когда-нибудь всё-таки взлетит, Веня доберётся до опостылевшего «Гелиотропа» и не менее опостылевшей лаборатории и снова будет сидеть перед экраном и тасовать безликие цифры в поисках ускользающего объяснения, стало ещё гаже. Поэтому наполненную Зораном рюмку Веня воспринял уже с одобрением.
— И что? — поинтересовался минутой спустя Веня.— Клюнули эти центавряне на вашу липу?
— Не знаю,— пожал плечами Зоран.— Сигнал к ним дошёл года за четыре. Мы честно сфабриковали картинку и сопутствующие данные пустынной Земли, начисто лишенной атмосферы воды и, разумеется, жизни. Но на Центавре, понимаешь ли, не успокоились. Ты о тазионарном сканировании слыхал что-нибудь?
— Здрасьте,— фыркнул Веня.— Это как раз то, чем занимался последние два года я.
— Знаешь, стало быть,— кивнул Зоран, наливая по третьей.— Так вот, эти сволочи перестали посылать беспилотные аппараты, а взамен занялись этим самым сканированием. Приходится и это перелицовывать на пустынный лад.
— Ну,— Веня глядел на наполненную рюмку уже определённо с вожделением,— мы ведём себя точно так же. Марс сканируем, Венеру, Меркурий, спутники… Давай ещё по одной, что ли?
— Давай,— Зоран очнулся.— Давай за космос. Люблю я его всё-таки… хоть и командуют его освоением сплошные сволочи.
Выпили.
«Да уж,— думал Веня, жуя сосиску.— Конечно. Не эти уволившие Зорана сволочи корпят ночами над отчётами и ломают головы над теми же аномалиями данных сканирования. Ну откуда, скажите на милость, взяться в отражённом сигнале одному сдвигу и двум всплескам? И потом, как вообще могут возникнуть всплески в зонах когерентного отражения? Бред ведь… Бред, данный нашим датчикам в ощущениях…»
— Знаешь, в чём главная головная боль наших умников с «Омеги-двенадцать»? — продолжал выбалтывать служебные секреты захмелевший ещё больше Зоран.— Ты как спец должен понимать. Если искажать отражённый тазионарный поток, в нём возникает какой-то сдвиг и какой-то всплеск, кажется, даже не один. Свойство такое паршивое. В естественных условиях его быть не должно вроде. Вот наши начальнички и боятся, что на Центавре заподозрят неладное и пошлют пилотируемый корабль. А живым инопланетянам голову морочить гораздо труднее.
