.
Упомянутое избегание можно проиллюстрировать с помощью результатов исследований, полученных в отделении А, где правила в этом отношении были хорошо институционализированы[55]. Тот факт, что у двоих пациенток был опыт пребывания в психиатрической больнице государственного типа, не поднимался ни в серьезных беседах, ни в шутливых, за исключением случаев, когда разговор начинали они сами; не поднимался и вопрос о возрасте этих пациенток (обеим было за тридцать). Никогда не упоминалось, что два мужчины-пациента отказывались выполнять воинскую повинность, даже ими самими. То, что один пациент был слепым, а другой — цветным, никогда не упоминалось другими в их присутствии. Когда бедная пациентка отказалась участвовать в экскурсии, демонстрируя безразличие, ее объяснение как бы было принято, ее выдумку уважали, хотя и знали, что она хотела бы пойти, но стыдилась того, что у нее не было подходящей одежды. Пациентов, которым должны были в порядке эксперимента дать лекарства или только что дали их, не расспрашивали об их ощущениях, пока они сами не поднимали эту тему. Незамужних пациенток и медсестер прямо не расспрашивали об их парнях. Информация о религиозной принадлежности давалась добровольно, но о ней редко спрашивали.
Нарушение принятых правил частной жизни и уединения может подробно изучаться на примере психиатрических отделений, так как подобные нарушения часто совершаются пациентами и персоналом. Иногда они проистекают из содержательных, или инструментальных, требований ситуации. Когда психиатрический пациент помещается в больницу, обычно делается подробная опись всего, что принадлежит ему. Это подразумевает его подчинение другим, которое он может определить как унизительное. Периодически обыскиваются его вещи в целях удаления из палаты острых предметов, напитков, наркотиков и другой «контрабанды». Дополнительное вторжение (но существующее только в новейших больницах) — скрытые в каждой комнате пациентов микрофоны, соединенные с динамиком на посту медсестры; есть еще цензура исходящей корреспонденции. Еще одно такое вторжение — психотерапия, особенно когда пациент понимает, что другие врачи узнают о достигнутом им прогрессе и даже получат детальный отчет о его случае; то же относится и к составлению медсестрами и сиделками графиков ежедневных изменений эмоционального состояния и активности пациента. Еще один пример — усилия персонала по «формированию отношений» с пациентами, разрушение в интересах терапии периодов «ухода в себя». Обнаруживаются классические формы «безличного лечения», когда медики столь мало считаются со стремлением к избеганию, что обсуждают интимные детали жизнедеятельности пациента в его присутствии, как будто его нет. В туалете может отсутствовать дверь или она не запирается. Еще одним посягательством на частную жизнь являются спальни на несколько человек, особенно для пациентов, принадлежащих к среднему классу. Уход за пациентами с «сильными нарушениями» во многих больших бесплатных больницах происходит в условиях, расцениваемых как унизительные, в числе которых, например, принудительный прием лекарств, компрессы на обнаженное тело или помещение обнаженного пациента в пустую палату для буйных, куда могут заглядывать персонал и пациенты. Другой пример — принудительное кормление, когда испуганный, лишенный возможности высказать протест пациент противопоставлен сиделке, которая должна следить, чтобы пациент был накормлен.
