Я долго крутился на досках, однако заснуть так и не смог. Наконец не выдержал и вышел на крыльцо покурить. Внезапно меня ослепила яркая вспышка, и в то же время раздался взрыв. Волна подняла вверх и бросила в распахнутую дверь. Пролетев несколько метров, я ударился спиной о сундук и потерял сознание. Когда пришел в себя, первым делом схватился руками за ноги. Почему-то показалось, что их оторвало. Потом снова выбежал на крыльцо. Прямо над домиком, встав в круг, немецкие самолеты бомбили эшелоны, скопившиеся на железнодорожном узле.
Налет длился не более получаса. Мы только стали понемногу приходить в себя, как все повторилось. На этот раз бомбы все чаще взрывались в каких-то сотнях метров от домика знакомых Серова. Я выбежал на улицу и прыгнул в небольшой окоп. Из него было видно, как рвались цистерны с горючим, горели вагоны.
Внезапно наступила тишина, и я ясно услышал из домика крик о помощи. Дверь заклинило, и я вышиб ее ударом ноги. Первым, кого увидел, был Серов с окопной рамой на плечах, с залитым кровью лицом. Разорвав свою нательную рубашку, я перевязал ему голову, убрал с лица сгустки крови и, подхватив под руку, повел в сторону аэродрома.
На окраине поселка находилась зенитная батарея. Мы едва приблизились к ней, как в воздухе опять появились немецкие самолеты. Они подходили к станции большими группами и с разных направлений. Кроме бомб, самолеты сбрасывали пустые бочки и рельсы, которые летели к земле с душераздирающим воем. Опасности они почти никакой не представляли, но от страха, который нагоняли, буквально леденела в жилах кровь. Впрочем, не у всех. Зенитчики спокойно вели по самолетам интенсивный огонь и на наших глазах сбили несколько из них.
Досталось и аэродрому воздушных разведчиков. Правда, люди и техника не пострадали, потому что прицельному бомбометанию помешали истребители прикрытия. Однако десятки воронок оказались в непосредственной близости от стоянок самолетов, передвижной радиостанции, командного пункта.
С короткими перерывами налеты продолжались весь день. Истребители прикрытия едва успевали заправиться горючим, боекомплектом и снова взмывали в небо на перехват противника. Мое сердце до сих пор сжимается от боли, когда вспоминаю трагические подробности этого дня. Я видел, как наш истребитель, сделав несколько разворотов, вышел на прямую для посадки, но проскочил полосу и упал за пределами аэродрома. Позже выяснилось, что летчик, тяжело раненный в бою, скончался за несколько секунд до посадки. Другой истребитель приземлился вроде бы нормально, а летчик почему-то не сбросил скорость. В результате самолет, пробежав полосу, выкатился на опушку леса, где торчали высокие пни. От сильного удара у истребителя отлетели колеса, отломились крылья. Мы подбежали, сорвали фонарь кабины и вытащили летчика. Он был без сознания, на плече и животе его комбинезон насквозь пропитался кровью…
