Накануне празднования 30-летия Победы Иван Васильевич получил волнующее письмо от следопытов Горовастенской школы. Ребята нашли обломки его самолета, а в нем останки еще одного летчика. В искореженном металле удалось отыскать орден боевого Красного Знамени. По номеру ребята установили, что он принадлежит пилоту Суворову. Следопыты приглашали фронтовика приехать к ним в гости.
8 мая 1975 года пионерский отряд со знаменем встретил Суворова на платформе звуками горна. Даже пассажиры высыпали из вагонов, чтобы посмотреть на ритуал встречи фронтовика. А сам Иван Васильевич был тронут до слез.
Недалеко от школы высится пятиметровый солдат с автоматом на груди — памятник воинам, чьи имена были восстановлены только сравнительно недавно. В тот день на мраморной плите появилось еще одно имя — штурмана капитана Вячеслава Георгиевича Короленко. Именно его останки обнаружили в обломках «петлякова» следопыты Горовастенской школы. Посетил Иван Васильевич и то место, где упал его самолет, но ничего вокруг не узнал. Там, где было болото, выросла березовая роща…
Наступление гитлеровских войск летом 1942 года на юге поставило нашу страну в крайне тяжелое положение. Захват богатейших областей Дона и Донбасса, угроза выхода на Волгу и на Северный Кавказ, а в целом переход стратегической инициативы в руки врага — все это диктовало необходимость принять решительные меры для повышения боевитости, стойкости и дисциплины в советских войсках. Именно с этими тревожными за судьбу Родины событиями было связано появление в июле 1942 года приказа Верховного Главнокомандования № 227, известного своей категоричностью: «Ни шагу назад!» Когда политруки, парторги и агитаторы 4-го Отдельного дальнеразведывательного авиационного полка зачитывали его перед строем, лица людей выражали суровую решимость сделать все возможное и невозможное.
Хотя, если говорить откровенно, при всей злободневности тех требований, которые предъявлял приказ № 227 к советским войскам, он не мог внести никаких резких перемен в боевую деятельность нашего полка. Взять, допустим, нас, наземных специалистов.
Да, мы не выполняли заданий в тылу врага и не оборонялись на поле боя. Однако нам приходилось ежедневно вести борьбу с нечеловеческой усталостью. А как тяжело было нам жить в постоянной тревоге за свой самолет: вернется ли он на аэродром из дальнего рейда за линию фронта? Ведь его могли сбить не потому, что противник оказался сильнее, а из-за отказа бортового оружия, мотора, системы управления.
