Командир от злости буквально потерял дар речи. Комиссар был более терпеливым, но и он не выдержал, сердито прокричал:
— Ну что ты носишься туда-сюда как сумасшедший? Раз приказали — дуй в поднебесье! Тоже мне герой!
— Герой не герой, а в такой вот обувке да в мороз далеко не улетишь, — ответил Суворов и показал на унты, у которых из огромных дыр на пятках проглядывали белесые портянки.
И всем стало ясно, что эти пробежки по взлетной полосе были не чем иным, как хитростью пилота. Комиссар, тяжело вздохнув, снял свои унты, протянул их Суворову и сказал:
— На, вымогатель! И чтобы через пять минут на аэродроме и духу твоего не было!
Когда «петляков» взлетел и скрылся за горизонтом, комиссар, улыбнувшись, показал командиру ноги в дырявых унтах:
— Летать в них нельзя. Это точно! Но и ходить, пожалуй, тоже. Так что выручай комиссара…
Суворов потом вспоминал, что первое впечатление от полета на пикирующем бомбардировщике было такое, как если бы он вдруг оседлал быстро несущееся бревно. Постепенно успокоившись, он осмотрел кабину. Внимание привлек красный огонек на приборной доске. Оказалось, что не убраны шасси. Сделал вроде все необходимое для этого, они так и не убрались. Суворов понимал, что выпущенные шасси обязательно удлинят время в пути, а горючее при заправке самолета было отпущено строго по предварительным расчетам. И когда стрелка бензиномера приблизилась к нулю, он не на шутку испугался.
Увидев внизу какой-то аэродром, Суворов спросил у штурмана:
— Где мы?
Недолго думая, тот ответил:
— В Монино!
Но, когда приземлились и стали искать отдельную разведывательную эскадрилью, выяснилось, что это Ногинск. Ну и досталось же штурману за ошибку! Хорошо хоть удалось без каких-либо проволочек заправить самолет горючим. Через десять-пятнадцать минут они сели в Монино. Опять обрулили все стоянки, но 215-й отдельной разведывательной эскадрильи не нашли. Между тем наступили сумерки и надо было подготовить «Петлякова-2» к ночной припарковке. Прежде всего требовалось слить с него воду и масло. Экипаж облазил весь самолет, однако сливные краны так и не обнаружил. Тогда Суворов отправился за помощью на командный пункт Монинского аэродрома. Дежуривший там офицер прислал к «петлякову» опытного механика, только и он ничем не смог помочь экипажу. Суворов попросил дежурного помочь ему отыскать эскадрилью.
Прибывший к месту стоянки пикирующего бомбардировщика комиссар эскадрильи Артемьев первым делом отругал экипаж за то, что допустили замораживание воды в радиаторах.
