Любая связь — физическая, физиологическая, психическая, которая не ведет к приращению жизни — не есть любовь. Можно назвать это страстью или болезнью души, но, если нет двустороннего обмена витонами — нет жизни, нет любви.
Описанная здесь теория — не более чем «игра ума», хотя и многое приводящая в порядок. Когда-то частицы микромира были также рождены «в мозгах» и только позже их существование было доказано экспериментально. Кто знает, может быть, такая же судьба ожидает и «витоны»?
В институте я начал посещать поэтическую студию Револьда Банчукова во Дворце студентов.
Настоящее имя Банчукова (по метрике) — Революционное Дитя Владимирович Банчуков. Над этим подсмеивался Евгений Евтушенко, и даже написал по этому поводу стихотворение. Энергии Банчукову поражала: он вел студию, журнал «Поэзия» на телевидении, где периодически выступали студийцы, устраивал поэтические вечера, на которые набивался полный громадный зал Дворца студентов, читал лекции в харьковском Лектории, и устраивал там чтение лекций для своих студийцев (я сам читал лекцию по теории образа), организовывал читательские конференции.
Страстно влюбленный в поэзию, он прекрасно ее знал, мечтал написать диссертацию об Исаковском, которого очень любил. Так как последний раз я с ним встречался в середине 70-х годов, то не знаю, может, он и написал эту диссертацию. Нужно сказать, он хорошо знал украинскую поэзию, помню прекрасный выпуск «Поэзии» на телевидении, посвященный Василю Мысыку. Студийцев своих он любил, и при случайных встречах, уже после того, как я перестал посещать студию, обязательно читал их стихи.
Тогда же в Харькове существовала студия в ДК связи, которую вел Борис Чичибабин. Некоторые студийцы Банчукова посещали обе эти студии, а вот постоянные приверженцы Чичибабина никогда к нам не ходили.
Отец рассказывал, что в молодости Банчуков работал следователем и получил три года тюрьмы за то, что избил подследственного. Не верить отцу у меня нет оснований, ведь они жили в одном доме, на одной лестничной площадке, и хорошо друг друга знали. Возможно, Банчуков что-то подозревал, так как часто я замечал его странно вопросительный взгляд. Я похож на своего отца.
Кроме того, ходили упорные слухи, что литстудия Банчукова — это проект КГБ, для того, чтобы зондировать настроение молодежи и держать руку на пульсе. С моей точки зрения, это очень похоже на правду, потому что студия Банчукова, в отличие от Чичибабина, никогда не подвергалась гонениям. Помню, как Чичибабин в 1966 г анонсировал творческий вечер, посвященный Пастернаку. Я пришел на вечер, в зале Дома культуры Связи собралось громадное количество народу, в том числе Александра Лесникова, Роберт Третьяков, Леонид Пугачев и другие харьковские знаменитости. Перед началом вечера на сцену вышла дама, представилась руководителем дома культуры, сказала, что произошла накладка, зал сдан под другое мероприятие, поэтому никакого Пастернака не будет. Поднялся дикий гвалт, даме угрожали всякими карами, но она держалась твердо. Вечер не состоялся. И вообще вскоре студию Чичибабина разогнали.
