Тем временем Эмми расстегнула из-за жары кофту, но заботливой матери кажется, что как раз сейчас поднялся прохладный ветер и дочь наверняка простудится, — бегай тогда за лекарствами и надоедай врачам. На этот раз решительно вмешивается Поммер и избавляет Эмми от нещадного пота.
Разве это не воз с горшками, в самом-то деле?
Поммер благодушно сидит на мешке с сеном, держа вожжи, и отвечает на вопросы детей, которые сыплются, как град.
Дедушка, почему у этого дерева листья темнее, чем у того? Что это за козявка, которая ползет по волосам у Ээди? Дедушка, почему у божьей коровки такое странное имя? Почему нет божьей овечки и божьей лошадки?
Дедушка, куда поворачивает эта дорога, в прошлом году ее не было? Гляди, какой странный мальчик гонит коров домой! Дедушка, скажи, что значит верстовая дорога и что — фунтовой хлеб? Дедушка, видишь, дедушка, эту телегу и человека? Того, что едет нам навстречу? Дедушка, а этот человек пьяный?
По полю хлобыстает в телеге Краавмейстер, картуз надвинут на глаза, вожжи запутались в ступице, сам бормочет что-то нечленораздельное, — ни одна живая душа не поймет. Он возвращается после волостных словопрений, как чаще всего бывает, окончившихся в трактире, за корзинами пива и в обществе закадычных друзей.
Поколе есть сыра круг, дотоле и друг.
Дети оглядывают его большими глазами, будто какое-то чудо-животное. Этот необычный запыленный человек пугает их, они прячутся за спиной дедушки и поглядывают из-за нее на странного мужчину и его лошадь.
За чью же спину прятаться Поммеру?
Особенно, если он еще и узнал бы, что затевает против него этот человек со стеклянными глазами.
Ведь Краавмейстер едет из трактира, где между прочим сидел и прямой, как спичка, Хендрик Ильвес. А там, где сидит бывший лейб-гвардеец, всегда стряпается безотлагательное дело против врагов императора.
А именно: немало воды утекло в море, однако господин инспектор молчит, письмо родителей, посланное в Тарту, как в воду кануло. Но оно же задумано, чтобы были приняты срочные меры. Долго ли продлится лето, к осени в Яагусилла должен быть воздух чище, бывший ученик свалит учителя, и люди будут тому рады. Разумеется, те, которые не жалуют Поммера.
И что этот Поммер лезет всюду играть первую скрипку. Погоди же, дрянь, они ему еще покажут!
В порыве самоутверждения они сочинили еще одно прошение, на этот раз прямо в Ригу, директору народных школ Лифляндии. Обвинения были те же самые, присовокупили еще лишь то, что Поммера видели изрядно под парами. Где и когда — это не уточняли. Все же остальное как в первой жалобе, если не считать разве что мелочи: на сей раз Хендрик Ильвес перевел «птица кроткая, ворона» — «варона, ладная птаха».
