— Если вы знаете, почему не решаете? — подзадоривает Поммер.
Старый Кообакене одолел жару, он поглаживает полу своей шубейки и выступает в защиту учителя, он один в волостном парламенте образует демократическую оппозицию.
— Денег нет, это да, так и этак, все это правда, — говорит он, и никто еще не знает, куда он гнет. — В моем роду мой сын первый выучился читать. Кто его учил? Поммер, этот самый Поммер, который сейчас сидит здесь и жалуется: стены школы прогнили, надо благодарить бога, что они еще не свалились ни на чью голову. Почему мы отталкиваем просящую руку учителя? Это наша собственная рука, а мы над этим гогочем как неразумные отроки. Школа нужна для всей волости, а не Поммеру, его дети уже все вышли из школьного возраста. Вы говорите, что нет денег. Денег на белом свете никогда нет… Вот, например, у тебя, Юхан Кууритс, есть деньги? — Скотник вдруг резко оборачивается к выборному.
Юхан не слышит, он дремлет.
— Сейчас, да? — просыпаясь, оторопело спрашивает он.
— Денег нет у меня, нет у Краавмейстера. Если бы они у него были, он бы выстроил себе новый крепкий дом, но нет… Денег нет и у помещика, это я точно знаю. Но пусть их нет! Будь у нас добрая воля выйти из тьмы на свет. Разве только деньги помогают человеку выйти на свет, помогает и усердие. А усердие у нас не должно оскудевать. Мы почти семьсот лет были под баронским гнетом и во тьме, совсем как картошка в подвале, и ни один луч света не будил ни один росток. Но свет приближается с каждым днем, и чем раньше мы построим себе новый школьный дом, тем скорее придем к цели. Вот мой сказ.
Люди слушают Пеэпа внимательно, только Юхан Кууритс снова впадает в дремоту.
Волостной старшина сердито молчит.
Плохо ли говорить какому-то Кообакене или Поммеру! Одного кормит мыза, другой на содержании у волости, хотя волость и сейчас будет еще в долгу у школьного наставника, если дела пойдут так же худо, как шли до сих пор.
Но кто знает, вдруг волость и перестанет быть в долгу перед Поммером и будет ему благодарна лишь за то, что он посадил и взрастил сад… Краавмейстер едва заметно посмеивается. В кармане у него одна совсем необычная бумага.
А разве это к добру, если у волостного старшины в нагрудном кармане такая бумага, какую он не покажет любому и о существовании которой любой и не должен знать?
Из богобоязни и верноподданничества, отчасти из-за ущемленного самолюбия ученик идет против учителя.
Впрочем, еще не время, надо подождать.
