Поммер недоволен собой — не смог поступить по правде; лик справедливости скрыт, и наказание пало на невинного. Почему же Юку не сказал ему? Побоялся быть ябедой? Да, и в школу проникла несправедливость, злоба «аки рыкающий пес» шатается по классу.
Но он не станет долго разглагольствовать с пьяным волостным старшиной, лишь говорит:
— Я задам тебе одну загадку.
— А что мне с нею делать? — удивляется Краавмейстер.
Учитель бросает яблоневую ветку, поглаживает бороду и произносит:
— Когда я был молод, был статный и гордый, голову и волосы носил высоко. А когда постарел, сгорбился, голова и волосы болтаются, висят.
Волостной старшина в сомнении моргает красными, слипающимися глазами: что это за странный разговор? Что за загадка? Ясное дело, учитель высмеивает его; не носил ли он, хозяин Луйтсы, свою голову горделиво, когда был молод, а теперь она всклокочена, как борода нищего?
— Чего ты издеваешься? — кричит он. — Разве я такой уж вислоухий?
— Это загадка, — спокойно отвечает Поммер. — Отгадай.
— Что мне отгадывать, ты подковыриваешь меня.
— Не подковыриваю.
— Не подковыриваешь? Что же это такое? Смолоду гордый, в старости вислоухий… Это человек, в детстве ходит, задрав голову, в старости гнется.
— Нет, — усмехается учитель.
— Что же такое?
— Ячмень.
— Ячмень? — Краавмейстер изо всех сил пытается подумать. — Может статься, что и ячмень… Но что ты хочешь этим сказать?
— Ничего. Просто так, — гладит бороду Поммер.
Волостной старшина плюет на дорогу, в нем снова просыпается прежняя злость на школьного наставника… Просто так! Поммер ничего не делает так просто. Своей отуманенной вином памятью Краавмейстер пытается отыскать подходящее слово, чтобы сказать ему, Поммеру, но не находит и как бы взамен этого понукает лошадь.
Поммер провожает взглядом волостного старшину, грязную телегу и непомерно длинную изломанную тень, которую они отбрасывают на выгон.
Листья и сор сгорели. Слава богу, теперь сад чист.
Да, но в понедельник ему придется поставить между доской и кафедрой и Элиаса Кообакене, согнуть его на коленях, снять с него залатанные штаны и всыпать горячих?
Ведь это ему пригодится, если быть справедливым. Но молодой Краавмейстер уже наказан. Неужели озорство это столь велико, что за него полагается выпороть двоих?
Поммер размышляет о большом и сложном. Он призывает на помощь все свои педагогические знания, чтобы принять справедливое решение. Но он не хочет больше быть судьей, — гнев с него сошел.
