Капитан-мордоворот побагровел:
- Покиньте объект! Покиньте, а то хуже будет!
Но Евгения почувствовала, что этот засранец потерял инициативу.
- Хорошо, я уйду, - сказала она. - Пусть вы мне испортили пленку. Но я-то вижу, вижу своими глазами рабский труд солдат на генеральской даче!
- Каких солдат? - удивился мордоворот.
- Да вот этих…
Евгения повернулась к дому и остолбенела. Никаких солдат не было в помине. Они исчезли по незамеченному ею сигналу капитана.
- Очки себе выпиши, гражданка! - торжествующе сказал мордоворот. - Выход видишь или проводить?
Но Евгении попала вожжа под хвост. В центральной прессе генеральских дач тогда еще не трогали. Открыть тему, да еще такую, для Евгении стало навязчивой идеей. Она не нуждалась в подтверждении своего журналистского таланта, он был, так сказать, налицо. Поэтому статью она все-таки написала, не пожалев яда. Правда, статья вышла в таком усеченном виде, что заняла на странице место размером с почтовую открытку, да и набрана была так мелко, что читать нужно было с лупой.
Но у военных, похоже, такая лупа числилась на вооружении. Они прочитали, и грянул гром. Буквально на следующий день в «Красной звезде» появился целый подвал с гневным заголовком «Выстрел в спину генералу», где из «любительницы остренького, так называемой журналистки Е. Альшиц» группа возмущенных полковников сделала мартышку.
Грозовые раскаты из «Красной звезды» докатились и до редакции газеты, с которой сотрудничала Евгения. Главный вызвал ее на ковер и сказал с кислой миной:
- Где вас учили поднимать руку на святое?
- Меня вообще-то учили на факультете журналистики МГУ, - дерзко ответила Евгения. - И я не слышала, чтобы генерала Рагозина причислили к лику святых.
- Ведь вы у нас, кажется, на договоре работали? - спросил главный, выдержав паузу.
- И продолжаю. У меня договор на год.
- Был, - сказал главный. - Но сегодня закончился. Отдохните, соберитесь с мыслями. Иногда это необходимо. Я-то на вашей стороне, Женечка, всей душой. Но положение обязывает. Вы только нас надолго не забывайте. Такие перья, как ваше, нам ох как нужны.
- Я пишу шариковой ручкой, - сказала Евгения и, не прощаясь, вышла из кабинета.
Год 1999-й. Неподражаемая
Обшарпанное, пропахшее табачным дымом такси неспешно лавировало среди тихих московских переулков в районе Пречистенки. Неподражаемая, сидевшая рядом с шофером, негромко подсказывала маршрут.
Огромные темные очки закрывали ей пол-лица, делая артистку абсолютно неузнаваемой. А двух женщин, безмолвно сидевших рядом, и без маскировки узнали бы считанные люди.
