Нас спасти не сможет больше от огня!
Ранены, разбиты и опалены,
Из тяжёлой битвы отступили мы.
И увидев сразу нашу слабину,
Напустил противник новую волну…
Пруссия, хоть кто-то должен в роте быть,
Кто исход сраженья сможет изменить?
На него надейся, на него молись…
Неужель герои все перевелись?
Нет! Таким солдатам не придёт конец.
В каждой прусской роте есть такой боец.
Что нам дым и пламя? Что нам пули в лоб?
Лейтенант покинул первым свой окоп.
Путь врагу закроем, как стальной заслон!
Всю шестую роту возглавляет он.
«Здесь!» — кричит товарищ, надрывая грудь:
Два соседних взвода хочет он стянуть.
Но никто не слышит командира клич,
Голосу вовеки войска не достичь.
Войско раздробило, все разделены
Дьявольскою силой огненной стены.
Слушаться мы рады. Но среди костров
Чёткую команду заглушает рёв…
И тогда он прыгнул… Раз не слышат слов,
Я им сам дорогу показать готов!
Пламя преисподней разделяешь ты
Светом путеводной утренней звезды.
Стоит командиру лишь рукой взмахнуть —
И сплотились люди, и указан путь.
Кровь его пролита, и пробита брешь,
Но зато проложен огневой рубеж.
Линию атаки будут отмечать
Кровяные знаки — красная печать.
Юноши без страха встретят пыл атак,
Кровяного знака не коснётся враг!
Значит, не напрасно умер командир…
Гинденбурга тени укрывают мир.
