— Где здесь производят брак?
— Что?..
— Где здесь браки делают? Привет!
— Ой, ты меня напугал! Привет! Ну, никак тебя не ждала! Откуда ты взялся?
— Убежать можешь?
— Как это убежать?
— На некоторое время. Ненадолго? Может, мне с Натальей Евгеньевной поговорить? Или с Наташей Бурмистровой?
— А ты, что, их знаешь? Ну, если не надолго… Я попробую… Подожди меня на улице.
Он встал чуть в стороне от кучки свидетелей, ожидающих своих брачующихся, но она сразу нашла его глазами.
— Как же ты меня отловил? Ведь я через день работаю…
— Прекрасно выглядишь. Или этот дом молодит?
— И ты совсем не изменился… Для чего ты меня выкрал?
— Давно не видел… Хочу провести с тобой маленькую экскурсию по своим родным местам. Я тут недалеко родился и жил тут довольно долго… Историю своего здания, надеюсь, ты знаешь?
— Ну, в общем…
— Значит не знаешь. Это дом купца по фамилии Рерих, после революции тут было общежитие МИДа, а во время войны — Британская военная миссия… Висел большой флаг, у подъезда стояли их, английские джипы… Я это все помню…
— А я и не знала, что это твои родные места… А вот тут теперь театр…
— Да, я знаю. Только экскурсия будет не по сегодняшней Москве, а по той, по моей… Думаю, узнаешь много нового…
— Но меня скоро хватятся.
— Ничего, мы недолго… Вон там, где на углу этот новодел, была школа, в которой учились мои сестры — школа была женская и перед зданием стоял небольшой бюст Некрасова… Ведь я учился так давно, когда еще мальчиков и девочек учили отдельно.
— Ну, и как это? Учится отдельно?
— Вопрос философский. Важно ведь не только, что отдельно, но еще и как учить… А вот этот дом…
— Там театр…
— Я же сказал, что экскурсия будет по старой Москве… Этот дом для меня памятен тем, что вот здесь, в квартире на первом этаже жил один из маминых учителей, профессор, который пытался учить меня играть на гитаре… Но он был самоучка и я не смог постигнуть этой премудрости…
— Но этот дом был моложе соседнего…
— В этом доме бывал Ленин, здесь он слушал игру тогдашнего виртуоза Исая Добровейна, и даже кино про это снимали здесь. Здесь, на квартире сестры Горького, «буревестник революции» читал Сталину «Девушку и смерть», и Сталин сказал, что это посильнее, чем Фауст Гете. А еще в этом доме жил радист Кренкель из четверки папанинцев и еще один из моих одноклассников, который позже стал писателем…
— Да ну?!
— Учился плохо, литературу знал лучше нашего учителя…
— Не хочешь о нем рассказывать?
