Мне тоже надоело пялиться на кеды. Надо поднять голову. Надо вспомнить себя. Плен — это для педиков. Моя собственная тюрьма разрушалась от одного понимания, что это — тюрьма, стены, границы. От этого я не стал лучше знать, куда идти дальше, но стало намного легче. Перед собой я увидел деревья, много деревьев. Воздух был свежий, он сам заходил в мои легкие и наполнял меня приятной энергией. Мы сидели на земле, смотрели на реку, она была прекрасна. Все здесь было прекрасно. Особенно меня радовало отсутствие шума в голове, который сопровождал меня на протяжении всего нашего пути.
— Как мы сюда попали, Алиса?
— Ты смотрел на мои кеды и кроме этого ничего не видел, а я в то время шла, куда хотела, а хотела я попасть на этот остров. Теперь ты понимаешь, как важно, чтоб в твоем квадрате была вся картина, вся реальность? Ты слишком много мне доверил, даже не зная, куда я иду, ты видел только факт моего движения, но не направление. Я этим воспользовалась, и теперь мы здесь. Так что не жалуйся на то, что ты сам позволил мне привести тебя в эту пустоту.
Алиса сидела рядом с поднятой вверх головой. Я не хотел туда смотреть, я хотел быть особенным, не таким как она. Она и так была в разы лучше меня, должен же я хоть чем-то выделиться. Решил не трогать ее и немного побыть с собой.
Справа от меня лежала книга с пожелтевшей обложкой, невозможно было разобрать название и картинку. Решил не засорять свой мир этой древней штуковиной. Впереди река, Алиса молчит, вокруг деревья и чистый воздух. Какая разница, где это, если мне там было хорошо. Я ни о чем не думал. Пришло спокойствие, которого я так ждал. Я был почти что счастлив, не хватало только окончательного разрыва связи с Алисой. Держала еще.
Книга постоянно попадалась на глаза. Я не хотел ее выбрасывать, она же чья-то, все вещи принадлежат кому-то. И тут я опять вспомнил о том, как я принадлежу Алисе. Я тоже вещь. Я буду лежать и не дергаться, когда меня оставят, я буду открываться и закрываться, когда этого захочет Алиса. Мне стало очень страшно от осознания происходящего со мной. Я решил взять почитать эту книгу. На первой страничке была написана какая-то фраза, целиком было не ясно, но кусок остался: «…ее сердце — сердце ада». И тут началось:
Я шел, держа тебя за руку. Мы глотали каждую пылинку этого города. Бордюры улыбались тебе. Ты так и сказала:
— Смотри, они так рады нас видеть.
Я не считал нужным обернуться и посмотреть на их бетонные улыбки… Меня рвало по-своему. Своими робкими шажочками ты месила слякоть, пытаясь зажечь мою сигарету.
