– Я в «Ореанде». Со мной все в порядке. Вижу, до вас уже вести дошли?
– А ты как думаешь? Здесь же крохотный курорт, все от безделья маются, им только дай языками почесать! Весь Симеиз гудит. Дарья пошла на базар, так ей там попались какие-то, прости господи, очевидцы с Верхнего шоссе, говорят – перевернулась, мол, машина, длинная, белая, с красными крыльями! Мол, как в лоб с грузовиком столкнулась, так отлетела, об скалу грохнулась, и вся всмятку! Дуся прибежала домой, закатила истерику, ее тетя Клава нашатырем пользовала, а потом сама валерьянку ложками хлебала. Все порывалась мчаться выяснять, что там и как, я ее еле отговорил, сам собирался ехать. Не дом, а форменный бедлам. Приехал, называется, спокойно провести отпуск…
– Послушай, – перебила Лиза его излияния, сама не веря в то, что услышит положительный ответ, – у вас там Левандовский не объявлялся?
– Нет, – удивился Боба, – а что, должен был?
– Должен не должен, а очень бы хотелось, чтобы он дал о себе знать…
– Ха! – хмыкнул Боба. – Сама его уволокла, а теперь жалуешься, что он тебе ручкой сделал!
– Ах, да не в этом дело! – отозвалась Лиза с досадой. – Я за него беспокоюсь, тут вокруг него… – начала было она и замолчала, не уверенная, что на коммутаторе отеля не сидит какая-нибудь излишне любопытная барышня. – В общем, если он объявится, передай ему: пусть остерегается Бондаренко! А лучше задержи его, я постараюсь вернуться, как только смогу…
– Бондаренко… – протянул Боба. – Что у вас там за темные дела?! Ладно уж, попробую, Лиза-подлиза… Помнишь, тебя так в детстве дразнили? – добавил он с усмешкой, вероятно до сих пор не простив сестре того, что та утром увезла летчика, не дав с ним договорить.
– Все ты выдумываешь! – возмутилась Лиза. – Никто никогда меня так не дразнил и никакой подлизой я не была!
– Однако же своего всегда умела добиваться!
– Если бы… – проговорила Лиза и повесила трубку, не чувствуя никакого облегчения – напротив, сильно сомневаясь в том, что поступила правильно.
Вся во власти тягостных раздумий, она вышла из кабинки – и едва не столкнулась с шедшей ей навстречу дамой. Это была элегантная особа лет тридцати или чуть больше, с породистым точеным лицом и тонкими дугами выщипанных бровей, будто нарисованных у нее на лбу, одетая просто, но со вкусом – в короткую юбку и темный жакет, подобранный в тон к ее карим глазам и черным как смоль волосам, поверх которых на самый лоб дамы была надвинута шляпка с пришпиленным к ней натуральным чучелом птицы, раскинувшей крылья.
