- Тринадцать лет назад кочевники-даны осадили Женеву. Кто пришел на помощь запертому там графу Лауберу?
Алафрид тяжело вздохнул – так, точно слова, которые ему предстояло произнести, весили самое малое по стоуну каждое.
- Твой отец. Твой отец пришел ему на помощь.
- У него не было времени собрать большое войско. Дюжина рыцарей маркграфской дружины и несколько сотен наемников-квадов – против двадцати тысяч варваров. Но он двинулся к Женеве, потому что так повелевал его рыцарский долг и союзные обязательства. Он поступил как добрый сосед и христианин.
- Твой отец был храбрейшим человеком, мой мальчик, это признавали даже его враги.
- И что сделал граф Лаубер, вместо того, чтоб прийти ему на помощь в этом бою? Он спрятался за крепостными стенами, как слизняк. И наблюдал за тем, как даны берут верх. Как медленно вырезают цвет туринского рыцарства во главе с моим отцом. Возможно, у него еще был шанс отбиться, но его предали квады. Перешли на сторону данов. И бой превратился в бойню!
Сенешаль качнул головой.
- Ты разбрасываешься обвинениями щедрее, чем снарядами. У графа Лаубера не было достаточно сил, чтобы как-то повлиять на этот бой.
- У него не было достаточно чести! – прорычал Гримберт, - Он спрятался, как трус, и наблюдал за бойней под стенами своего замка!
- Едва ли это облегчит твою боль, но твой отец принял смерть как храбрейший из нас, как герой…
Гримберт рассмеялся. Судя по тому, как дернулось лицо Алафрида, смех вышел злой и неестественный, как скрежет челюстей падальщика.
- Как герой? Даны навалились на него со всех сторон. Он стрелял, пока не опустел боекомплект, а после этого проламывал им головы руками. Его доспех был алым от крови. А потом даны ударили по нему термическим излучателем. Варварское оружие, примитивное и неэффективное. Но его хватило, чтобы мой отец заживо сварился прямо в своей бронекапсуле. Его череп даны еще несколько лет использовали вместо кубка. Фаланги его пальцев эти мерзавцы носили на шеях как оберег от сглаза. Умер, как герой, значит? Думаю, ему было бы приятно услышать это!
Алафрид стиснул зубы, тяжело задышав, и Гримберт невольно подумал о том, что, быть может, был слишком несправедлив в своих подозрениях. Возможно, во много раз латанном старом теле герцога де Гиеннь еще осталось несколько старых клеток того человека, которого он когда-то знал.
- А теперь слушай меня, мальчик мой! – пророкотал сенешаль, - И, черт тебя возьми, слушай повнимательнее, потому что повторяться я не стану. Его величество считает, что ваша надуманная свара длится слишком долго.
