Рассказала Катрин о своей тревоге. Она, как всегда, нашла нужные слова. «Ани, все движется, меняется, но внутри нас всегда есть неизменное. Все, кого ты любишь, с тобой навсегда».
Вроде бы буря утихла, ветра не слышно. Откладываю ручку, выхожу из кухни, иду к большому окну в комнате. Галим спит в кресле, закутавшись в плед, зажав в кулачке игрушечного солдатика в красном мундире. В ногах у него свернулась Нуаж – на звуки моих шагов навострила уши, но глаза не открыла. На улице все белым бело, моря снова не видно.
Задвигаю шторы и вспоминаю фрагмент из прошлой жизни. Стою перед окном нашей с Франком квартиры, жду мужа: вот-вот должен вернуться, принести к завтраку булочек с изюмом. Утро, мне двадцать шесть, я не надела тапочки, мерзнут ноги. На стене отрывной календарь – апрель. Под нашим окном – раскидистый куст сирени, уже весь в листьях, и появились темно-лиловые кисти. До полного цветения пять-шесть дней – предвкушаю. Сара только начала ходить в школу. Завтра, в воскресенье, у нас билеты на «Золушку» – дочь захотела надеть на спектакль свое голубое платье с белыми ласточками.
В переулке появляется Франк: коричневое пальто нараспашку, небритые щеки, идет быстрыми, широкими шагами. В руках – бумажный пакет. Замечает меня в окне, останавливается на секунду, улыбается, а потом забегает в подъезд. Иду наливать чай с мыслью, что всей душой люблю этого человека и все, что с ним связано. Такое божественное и одновременно земное чувство – любить. И нет ничего лучше.
Флора, не существует общей, подходящей для всех философии жизни. Никто не знает, как и что лучше для тебя. Только ты сама можешь знать – через собственные успехи и ошибки. А если дела совсем плохи, приготовь булочки с изюмом, пригласи к столу доброго человека – и пусть вам будет вкусно.
Плохое обязательно заканчивается. Часто при жизни.
Рисую улыбочку и обнимаю. Еще напишу.
Люблю,
Ани
38. Человек жив, пока он мечтает
Флора,
сегодня всю первую половину дня я провела на кухне Густава. Она у него крошечная, но за счет окна до пола в ней много воздуха. Люстра с льняным абажуром, низко свисающая с высокого потолка, развешанные по стенам плошки, сковородки, дуршлаги, маленький деревянный стол и запах запеканки, ее готовили тут накануне.
Передо мной – миска с перцами, острыми и сладкими, красными и желтыми. Очищаю их от семечек, нарезаю мелкими кусочками. Надев синий фартук, Густав мелко нарубает имбирь с чесноком. На верхней полке шкафа тихо поет радио. Дэн Мартин и его уносящая вдаль «Non dimenticar»
