Жук и геометрия | страница 17

В приоткрывшуюся дверь он случайно увидел, что кот Яшка, опустив голову и хвост, даже не глядя по сторонам, прошел в курятник. Прикрыть тихонько дверь — и попался кот! Но Утенок только взглянул на него мельком, равнодушно, как будто это был вовсе и не Яшка, а какая-нибудь совсем обыкновенная курица.

— Мембрана… так… сюда плюс… А это — клемма… Минус… Ага… Ага-га-га-га! — вдруг загоготал Тимка, как гусь, упав на живот, подтянул к себе репродуктор и принялся — который раз! — ковырять его отверткой.

Наконец из репродуктора, подключенного к замысловатой системе проводов и проволок, свисающих с потолка, раздался чистый громкий голос:

— …нуту слушайте концерт.

Утенок выскочил во двор и запрыгал, как кенгуру. Он распахнул дверь курятника. Застигнутый врасплох кот Яшка съежился в углу.

— Ага-га-га-га! — топая ногами, надвинулся на него Тимка, но когда кот шмыгнул к двери, дал ему проскочить во двор, хотя ничего не стоило поддать его ногой.

После этого Утенок вернулся в сарай. Радио играло! Подумав, Утенок поднял с пола обе половинки коробочки и долго ползал на коленях, отыскивая и собирая раскатившиеся монетки. Он подобрал все и коробочку спрятал. Их осталось мало — опять сначала копи! — но почему-то было не жалко, и Утенок принялся соображать, как бы сделать из репродуктора телевизор…

Никогда Тимку Утенка так несправедливо не обижали. Что мамы имеют привычку расстраиваться и ругаться по разным пустякам, это давно всем известно, но вчера Утенку попало — хоть кто скажет — ни за что.

Другие вон мальчишки зря болтаются целыми днями неизвестно где: как убегут утром на речку, или в лес, или еще куда, так до ночи их лучше не ищи — и ничего. А Утенок почти целых два дня сидел дома, никуда не ходил. Помогал маме изо всех сил. Маленького поросенка, которого недавно купили, развлекал, чтобы тот скорее привык и не скучал по своим поросячьим родственникам, — обливал его холодной водой из кадки, гонял по двору «для физкультуры» и учил ходить на задних ногах.

Потом полдня выковыривал косточки из вишен для варенья. После на зубах сделалась такая оскомина, что на вишни противно было смотреть. А когда варенье сварили, пенок оказалось так много, что они могли бы и прокиснуть, если их не съесть… И Утенок их съел.

Больше он уже ничего делать не мог, даже когда мама попросила принести из колонки воды взамен вылитой на поросенка, — он не мог: лежал в сарае, и его тошнило. Лучше бы он тогда заболел и умер. А не заболел и не умер он только потому, что обратил внимание на ножную швейную машину, которая стояла в углу под пыльной рогожей. Сколько себя помнит Утенок, она всегда стояла там, пылилась без всякой пользы. И Утенку пришла в голову великолепная мысль: а что если взять эту бесполезную вещь и сделать из нее точило! Круглый точильный камень тоже давно валялся в сарае, только крутить его было нечем.