– О чем вы говорите?
– Я высказал вам лишь свою гипотезу.
– Не стоит здесь… Пройдемте в кабинет.
Она вошла в помещение, пропустила туда Графа, закрыла массивную, орехового дерева дверь и повернулась к посетителю.
– Ну, так в чем дело?
– Давайте сядем.
Она присела на краешек ближайшего стула, не сводя с него глаз. Граф занял место, на котором сидел прежде.
– Представьте себе следующую картину, госпожа Лихтенвальтер, – начал он. – Вот пациент – совершенно одинокий человек. Он находится в чужой квартире, болен. Приглашает незнакомого врача. Тот говорит ему, что он смертельно болен, скажем, лейкемией. Дает ему лекарства, например, сульфамиды, и постепенно доводит до состояния, в котором мог бы оказаться больной лейкемией. Наконец, объявляет, что пациенту необходима госпитализация, и отвозит его в больницу. Но – маленькая подробность: не в обыкновенную больницу, а в частную клинику, вроде этой. – Темный багровый румянец начал заливать желтое лицо госпожи Лихтенвальтер, но она все так же молчала. – Туда, где нет постоянных лечащих врачей, – продолжал Граф. – Туда, где доктор бывает лишь ограниченное время, а персонал очерствел и не обращает внимания на страдания наркоманов. А наш гипотетический больной уже законченный наркоман, и его жизнь постепенно гаснет от постоянного применения убивающих препаратов. И что же написано в свидетельстве о смерти? Нервное истощение от злоупотребления наркотиками. А кто его пишет? Да все тот же лечащий врач! Но наш доктор – очень деятельный человек! В этот же день на другом такси он привозит в нормальную больницу другого пациента, у которого действительно острая лейкемия. Конечно же, его регистрируют под именем первого, тот умирает под чужим именем; его и хоронят под этим чужим именем на кладбище. Единственный подвох в том, что внезапно появляется друг умершего и видит тело покойного в похоронном бюро. Что ж, это только гипотеза… Увидел ли друг то, что ожидал увидеть? Смогли бы вы сыграть в эту игру, если бы не нашлось пациента с лейкемией, похожего на другого человека?
– У меня тоже есть вопрос. Зачем это кому-то было нужно? – хрипло спросила госпожа Лихтенвальтер.
– Ну, вопрос не из легких. Финансовый мотив не просматривается, если только он не связан с завещанием жертвы. Он оставил завещание, речь в котором идет, по крайней мере, о ста пятидесяти тысячах франков. Если он умер до того, как его изменить…
Тогда госпожа Лихтенвальтер угрожающе продолжила:
