– С удовольствием.
Граф огляделся.
– Интересное старинное здание. А вы не знаете, в связи с чем Иеремия Валп основал вашу больницу?
– Он когда-то жил в этом доме, а его сын – в соседнем. Сын совершенно опустился под влиянием то ли наркотиков, то ли алкоголя, точно не знаю. Семейный врач пообещал вылечить его дома и вылечил. Поэтому Иеремия Валп оставил завещание, согласно которому оба дома должны были превратить в психиатрическую лечебницу, а доктор становился ее владельцем с пожизненной оплатой. Из чувства благодарности, знаете ли. После смерти доктора учредили опекунский совет. Сейчас у нас только приходящие врачи. Они навещают своих пациентов. Для вашей больной придется нанять одну из наших сиделок, чтобы присматривать за ней, если ей нужен уход и если у нас найдется сиделка, – добавила госпожа Лихтенвальтер, бросив на гостя язвительный взгляд.
– Боюсь, это может оказаться слишком дорого. А что, сын Иеремии Валпа одобрил то, как распорядились собственностью его отца? Я бы сказал, что это для него довольно мрачное напоминание о прошлом.
– К тому времени ему было уже все равно. Он умер.
– Умер?
Глаза госпожи Лихтенвальтер сверкнули циничным удовольствием.
– Покончил с собой. Полагаю, после излечения он счел, что жить уже не стоит.
– Должно быть, у вас очень трудная работа?
Госпожа Лихтенвальтер повела широкой бровью.
– Мы здесь столько всего насмотрелись, что уже привыкли и даже, пожалуй, несколько очерствели. И родственники тоже… Вы уж мне поверьте. У нас сейчас нет настоящих психических больных, вроде госпожи Дерек, например. Их обычно помещают в клиники за пределами города. Но госпожу Дерек некому перевезти, а здесь она вполне освоилась и пользуется относительной свободой. Ну что, взглянем?
– Считается, что здесь игровая комната, – объяснила госпожа Лихтенвальтер, бросая равнодушный взгляд на дряхлый столик для пинг-понга, – но сейчас им пользуются только сиделки.
Тяжело ступая, она вышла во двор, Граф не отставал.
– Беда в том, – продолжала она, – что стоит нам пошуметь, как кто-то сразу присылает полицейских. Радио соседей может быть включено всю ночь, их дети могут визжать и вопить на улице под нашими окнами, но не успеет у нас кто-нибудь взвизгнуть, как тут же поступает жалоба.
– Трудно, должно быть, управлять психиатрической клиникой в черте города.
– Ну, большинство из наших клиентов находятся в своих комнатах и не встают с постели. А когда они могут встать, – хрипло хохотнула госпожа Лихтенвальтер, – их переводят еще куда-нибудь или отправляют домой. Пациентов помещают к нам, чтобы избежать огласки. Если им становится лучше, они возвращаются домой. А через какое-то время снова возвращаются. Уж мы-то никому ничего не скажем.
