-- Боже мой! Аплодируютъ, какъ какой-нибудь кокоткѣ, какъ какой-нибудь наѣздницѣ!-- прошепталъ Николай Ивановичъ, ринувшись къ женѣ.
-- Да вѣдь здѣсь всѣмъ такъ... Ну, чего вы?..-- остановилъ его за руку докторъ.-- Я на вашемъ мѣстѣ радовался-бы, что жену вашу такъ встрѣчаютъ.
-- Есть чему радоваться!
-- Это красотѣ ея аплодируютъ.
Пройдя мимо мужа и доктора, Глафира Семеновна съ улыбкой перешла черезъ плитный тротуаръ и стала спускаться на песокъ. Толпа хлынула за ней и стала также спускаться на песокъ. Тѣснились фотографы-любители съ ящичками, стараясь не отступать отъ нея. Одинъ тощій и длинный молодой англичанинъ въ бѣломъ цилиндрѣ даже не пошелъ по лѣстницѣ, а прямо спрыгнулъ съ тротуара на песокъ. Николай Ивановичъ и докторъ также поспѣшили на отмель. Николай Ивановичъ столкнулъ съ ногъ даже поваренка, продающаго изъ плетеной корзинки сладкіе пирожки. Спѣшила и старуха Закрѣпина за Глафирой Семеновной. Собаченкѣ Бобкѣ кто-то наступилъ на лапу и онъ визжалъ.
-- Какъ за испанской наѣздницей бѣгали, такъ и за женой бѣгутъ...-- впопыхахъ говорилъ Николай Ивановичъ.-- Ну, чѣмъ она могла такъ прельстить? Вѣдь до сихъ поръ на нее и вниманія-то никто не обращалъ.
-- Новизна...-- коротко отвѣчалъ докторъ.
Старуха Закрѣпина совала ему въ руки визжавшую собаку и говорила:
-- Подержи хоть пса-то! Видишь, я не могу... Я падаю на этомъ глубокомъ пескѣ.
Глафира Семеновна подошла къ самой водѣ, обернулась, улыбнулась и сбросила съ себя плащъ на руки беньера, очутившись въ красномъ купальномъ костюмѣ. "Délicieux"... послышалось около Николая Ивановича и мгновенно въ разныхъ мѣстахъ щелкнули пружинки фотографическихъ аппаратовъ.
-- Готова карета. Вляпалась дура... Впрочемъ, того хотѣла...-- проговорилъ онъ вслухъ.
-- Чего вы сердитесь!-- взялъ его докторъ за руку.
-- Тутъ, батенька, такое происшествіе совершается, что сердиться мало. Надо волкомъ выть.
Беньеръ, между тѣмъ, подалъ руку Глафирѣ Семеновнѣ и она побѣжала на встрѣчу волнѣ. Когда волна достигла ихъ, онъ ловко обернулъ Глафиру Семеновну задомъ къ волнѣ и волна покрыла ихъ. Когда волна разбилась въ мелкія брызги, мужъ увидалъ, что жена его была буквально въ объятіяхъ беньера. Она не могла удержаться на ногахъ и беньеръ долженъ былъ поддержать ее.
-- Корова... Рада ужъ облапить мужчину...-- прошепталъ Николай Ивановичъ, негодуя на жену.-- За шею... Руками за шею... Ахъ, срамница!
"И вѣдь не взяла себѣ въ беньеры старика, какъ говорила вчера, а выбрала себѣ самаго что ни на есть молодого ухаря въ шляпѣ на бекрень", злобно проносилось у него въ головѣ.
