-- Дался ему этотъ синякъ!-- проговорила жена
-- У кого что болитъ, тотъ о томъ и говоритъ. Ты о купаньѣ, а я о синякѣ.
-- А хочешь имѣть мой портретъ въ купальномъ костюмѣ?-- спросила жена.
-- Да неужели ты снялась въ купальномъ костюмѣ?
Николай Ивановичъ всплеснулъ руками. Глафира Семеновна ласково кивнула ему головой и заговорила:
-- Только ты не сердись. Ничего тутъ такого нѣтъ особеннаго. Я заказала только три карточки: себѣ, тебѣ и Софьѣ Савельевнѣ. Софья Савельевна была все время со мной, когда я снималась... Фотографъ былъ старичекъ. Что-жъ тутъ такого? Вѣдь здѣсь всѣ купаются въ своихъ костюмахъ при мужчинахъ, такъ отчего-же фотографу-то? Вѣдь это-же предубѣжденіе.. А ты цивилизованный человѣкъ... И, наконецъ, мы здѣсь за границей..
Николай Ивановичъ стоялъ передъ женой совсѣмъ изумленный, скоблилъ себѣ затылокъ и, наконецъ, произнесъ, прищелкнувъ языкомъ:
-- Ну, Глаша! Ну, Глафира Семеновна! Ну мадамъ Иванова!
Онъ развелъ руками.
XLV.
На слѣдующее утро супруги Ивановы только еще встали и пили свой утренній кофе, какъ въ комнату къ нимъ кто-то постучался.
-- Кто тамъ? Ки е ля?-- спросила Глафира Семеновна по-русски и по-французски.
-- Это я. Докторъ Потрашовъ,-- былъ отвѣтъ изъ-за двери.-- Можно къ вамъ войти?
-- Боже мой! Но я еще не одѣта!-- воскликнула Глафира Семеновна.-- Я въ пеньюарѣ.
-- Врачей очень часто принимаютъ въ пеньюарахъ! Къ тому-же я увѣренъ, что вашъ пеньюаръ прелестенъ!-- кричалъ докторъ.-- Я къ вамъ съ курьезной новостью. Объ васъ кое-что напечатано въ газетѣ.
Глафира Семеновна встрепенулась.
-- Сейчасъ, сейчасъ... Все-таки я должна немножко поправиться, вы подождите,-- сказала она, вскакивая изъ-за стола, поправила растрепанныя постели, бросилась къ зеркалу, зашпилила пеньюаръ на груди брошкой, припудрилась, слегка провела гребенкой по волосамъ и крикнула:-- Войдите. Вошелъ докторъ Потрашовъ и поздоровался.
-- Въ мѣстномъ листкѣ сегодня есть кое-что про васъ,-- проговорилъ онъ супругамъ.
-- Про меня?-- воскликнула Глафира Семеновна.-- Ну, что я тебѣ говорила!-- обратилась она къ мужу.
-- Есть и про васъ, но болѣе про него,-- кивнулъ докторъ на Николая Ивановича.
Тотъ самодовольно улыбнулся и сказалъ женѣ:
-- Нѣтъ, милая, твоя слава только здѣсь, въ Біаррицѣ, среди полуумныхъ англичанъ и дряхлыхъ старикашекъ, распускающихъ слюни на купающихся бабенокъ, а моя слава распространится по всей Европѣ! Да-съ... Что-нибудь насчетъ полѣна или бревна?-- спросилъ онъ доктора.
