— По-моему, та толстая, в маске, — наугад сказал Уормолд.
Толстуха как раз уходила со сцены, колыхнув своими крупными голыми ягодицами, а зрители хлопали и свистели. Потом потушили свет и опустили экран. Начали показывать фильм, поначалу довольно приличный. Там были велосипедист, какой-то лесистый пейзаж, лопнувшая шина, случайная встреча, господин, приподнимающий соломенное канотье; пленка рябила белыми искрами и была мутной.
Беатриса молчала. Глядя вдвоем на эту грубую схему любви, они вдруг почувствовали странную близость. Такие же движения означали когда-то для них обоих самое главное в жизни. Похоть и любовь проявляются одинаково; страсть не терпит подделки — не то, что чувство.
Зажгли свет. Они сидели молча.
— У меня во рту пересохло, — сказал Уормолд.
— И у меня совсем слюны не осталось. А нельзя сразу пойти за кулисы и поговорить с Тересой?
— После этого должен быть еще фильм, а потом снова выступят танцовщицы.
— Меня, пожалуй, не хватит еще на один фильм, — сказала Беатриса.
— Нас не пустят за кулисы, пока не кончится представление.
— Но мы ведь можем подождать на улице? По крайней мере узнаем, ходят ли за нами шпики.
Они вышли, как только начали показывать второй фильм. Кроме них, никто не поднялся с места, поэтому, если за ними и была слежка, шпик ждал их на улице; но среди сутенеров и шоферов такси не было никого чересчур подозрительного. Какой-то человек спал, прислонившись к фонарю; на шее у него висел сбившийся набок лотерейный номер. Уормолд вспомнил ночь, проведенную с доктором Гассельбахером. Ту ночь, когда он нашел новое применение «Шекспиру для детей» Лэма. Бедный Гассельбахер был тогда очень пьян. Уормолд вспомнил, как доктор, сгорбившись, сидел в вестибюле, когда он спустился из комнаты Готорна. Он спросил Беатрису:
— Скажите, легко разгадать книжный шифр, если вы знаете книгу?
— Специалисту не трудно, — сказала она. — Для этого нужно только терпение. — Она перешла улицу и поправила номер у продавца лотерейных билетов. Он не проснулся. — Неудобно читать наискось, — сказала она.
Где у него был тогда Лэм — под мышкой, в кармане или в портфеле? И куда он положил книгу, когда помогал доктору Гассельбахеру подняться? Он ничего не помнил, и это были недостойные подозрения.
— Какое странное совпадение! — сказала Беатриса. — Доктор Гассельбахер читает «Шекспира для детей» в том же самом издании.
Можно было подумать, что в ее специальную подготовку входило чтение мыслей.
