— И после всего этого они предложили мне работу!
— Ничего удивительного. Капитан рухнул первый. На море, видно, привыкаешь смотреть вдаль. Он сказал, что в глазах адмиралтейства репутация Секретной службы будет окончательно погублена. Отныне они будут полагаться только на морскую разведку. Тогда и полковник сказал: «Если я расскажу эту историю в военном министерстве, нам останется закрыть лавочку». Положение казалось безвыходным, но тут шеф заявил, что, на его взгляд, проще всего разослать еще одно донесение 59200 дробь пять, что, мол, сооружения себя не оправдали, а потому их снесли. Куда сложнее было решить вашу судьбу. Шеф считает, что вы приобрели ценный опыт, который лучше сохранить для Секретной службы, чем предать гласности через прессу. За последнее время и так слишком много людей опубликовало свои мемуары о Секретной службе. Кто-то напомнил о законе, карающем разглашение государственной тайны, но шеф усомнился, можно ли подвести ваше дело под этот закон. Надо было видеть их лица, когда выяснилось, что жертва ушла у них из-под носа. Тут они, конечно, набросились на меня, но я не дала этой шайке меня допрашивать — я сама выложила им все начистоту.
— Что вы им сказали?
— Сказала, что если б я и знала правду, то и тогда не стала бы вам мешать. Сказала, что вы действовали из самых лучших побуждений, а не ради того, что кто-то ждет глобальной войны, которая может и не произойти. Этот болван, наряженный полковником, заикнулся было о «нашей родине». А я сказала: «Что вы подразумеваете под словом „родина“? Флаг, который кто-то выдумал двести лет назад? Епископский суд и тяжбы о разводе, палату общин, где стараются перекричать друг друга?.. Или же БКТ [54], Управление английских железных дорог и кооперативы? Вы-то, наверно, думаете, что ваша родина — это ваш полк, если вообще даете себе труд подумать, но у нас с ним нет полка — ни у него, ни у меня». Они пытались меня прервать, но тогда я сказала: «Ах, простите, совсем забыла. Вы уверяете, будто на свете есть нечто более высокое, чем родина! Вы внушаете нам это всеми вашими Лигами наций, Атлантическими пактами, НАТО [55], ООН, СЕАТО [56]… Но они значат для нас не более, чем всякое другое сочетание букв. И мы вам уже не верим, когда вы кричите, что вам нужны мир, свобода и справедливость. Какая там свобода? Вы думаете только о своей карьере!» Я сказала, что сочувствую тем французским офицерам, которые в 1940 году предпочли забыть о своей карьере, а не о своих семьях. Родина — это куда больше семья, чем парламентская система.
