— Ясно задание? — спросил военком, давая понять, что разговор окончен.
— А танк? — нахмурился Мишка.
— А вы и на танк собирайте! И танк построим! Это я вам обещаю. Давайте больше металла, ребятки! В этом и будет заключаться ваша огромная помощь фронту!
И опять митинг в переполненном школьном зале. Ребята шумели, узнав про подковы, и Димка с большим трудом утихомиривал их. Васька, разводя руками, басил:
— Дак что ж нам рассуждать, ежели это приказ! Нам же маршал так прямо и сказал: подковы — это сейчас все! Ясно?
«Какой маршал?» — смотрел, недоумевая, Димка, но встревать не стал: маршал так маршал, лишь бы дело сдвинулось!
Решение о сборе металла для подков было принято единогласно. И почти месяц мальчишки рыскали по самым глухим пустырям, по дворам и квартирам, тащили и ненужное, и нужное, пока наконец маленький механический заводик не справился со срочным фронтовым заказом.
Мишка, держа на ладони блестящую подкову, покачивал головой: не больно верилось, что такая штуковина очень поможет бойцам — это тебе не танк, не пушка.
— Ладно, — сказал он решительно. — А теперь и за танк примемся!
Димка неделю не был в госпитале, а когда прибежал туда, новости оказались неутешительными: лейтенант Евдокимов, которому недавно была сделана операция, раздобыл где-то обмундирование и пытался сбежать на фронт. Под утро его доставили в госпиталь в тяжелом состоянии. Евдокимов метался, командовал, никого не узнавал. Медсестра не отходила от него; рядом лежал Шура Соградов, качал головой, вздыхал. Тяжело стуча костылем, пыхтя, ходил по коридору взмокший Филипп Степанович, ежеминутно заглядывал в дверь, шепотом спрашивал:
— Ну?
И Шура молча разводил руками.
Мрачный и убитый сидел Димка.
Накануне Евдокимов узнал, что эшелон, в котором должны были уезжать в тыл его жена и дочка, разбомбили. Среди мертвых и живых их не оказалось…
Димка присел рядом с Шурой и стал смотреть на синее лицо Евдокимова, не зная, чем помочь человеку. Мальчишка не заметил, как задремал; когда открыл глаза, был уже вечер. Он лежал на койке рядом с кроватью Евдокимова. Горела синяя лампочка на тумбочке, а лейтенант, повернув голову, смотрел на него провалившимися глазами.
— Как, что? — вскочил Димка, намереваясь бежать и звать народ на помощь.
Евдокимов приложил палец к белым губам:
— Тихо, юнга! Все в норме, мы еще повоюем…
А мать твердо сказала:
— Будет жить! Это железный характер!
И прогнала сына домой.
Во дворе Димку встретила суматоха. Эмилия Наумовна бежала куда-то, путаясь в долгополом халате, который вылезал из-под пальто. Васька вылетел из парадной, наткнулся на Димку и, ничего не сказав, только махнул рукой, поспевая следом за Левиной матерью.
