— Честно говоря, хотел это сделать с первой встречи, — с покаянным видом сознающегося в убийстве тетушки подростка произносит он, заставляя Агату окончательно растеряться, а затем встает. В его движениях заметна неестественная грация. Агата и раньше замечала подобное у тех редких демонов, что покинули Поле, но у них выражено было меньше, чем у Генри. Он двигается быстрее, чем она, и скорее всего скорость реакции у него тоже повыше. Стоило ему сойти с креста, сделать пару свободных вдохов, как на глазах такая очевидная ранее, предельная истощенность вдруг исчезает. Хотя он по прежнему оставался узкоплечим, но у его тела вдруг появились рельефы, и теперь на них можно было засмотреться. Форма плеч особенно просилась на зарисовку, желательно немедленную. Агата никогда не придавала мужским мускулам какое-то большое значение, но именно сейчас, оглушенная поцелуем, сбитая с толку, запутавшаяся в собственных же чувствах, она понимает, что уже три минуты не может оторвать взгляда от его груди, от черной звезды в трех кольцах, что была нанесена над самым его сердцем. Смотрит, и хочет коснуться его кожи еще раз, провести пальцами по кольцам метки грешника, по тонкому шраму над ней — будто кто-то когда-то полоснул по его коже кинжалом, целясь в сердце, но промазал. От этих мыслей становится сложно дышать, ей с трудом удается оттеснить их на задний план.
Этот район патрулируют с меньшей интенсивностью — здесь никогда не было помилованных, но тем не менее два серафима неподалеку все-таки нашлись. Они приземляются с двух сторон: за спиной Генри и за спиной у Агаты, и стоит одному из них высоким встревоженным голосом потребовать поднять руки — Генри напрягается, будто взведенная пружина, готовая придти в движение, даже зрачки сужаются. И дураку ясно, что на него накатывает удушливая волна страха. Все амнистированные переживают её, после того как они вдруг снова получают освобождение от небесного гнева, да еще и доступ ко всему спектру демонических возможностей, всякий описывает свое самочувствие после того, как крест его отпустил фразой «я боялся, что меня вернут обратно». При том, что все знают о существовании протокола работы с амнистированными. Даже демоны. Спектр эмоций всегда приблизительно одинаков, каково же сейчас Генри, который в курсе, что исчадий ада еще не миловали никогда?
Агата порывисто обнимает его — обхватывает за плечи, шепчет прямо в ухо: «Не бойся».
Эти объятия не были интимными, лишь дружескими, с такой же теплотой Агата обнимала при встрече и Рит, и Джона. Он должен ощутить, что он не один, что есть рядом человек, который точно не хочет для него распятия.
