— За все.
Старушка посмотрела на ведро, задумчиво пожевала губами и ответила:
— Пятнадцать рублей.
Миша достал тугой кошелек и отсчитал требуемую сумму.
— Хорошо, беру. Держи деньги.
И тут со старушкой произошло необъяснимое. Она посмотрела на автобус, который сейчас увезет ее домой, в сторону рынка, наполненного гамом и новостями. Лицо у старушки сделалось плаксивым, и она выложила свой главный аргумент:
— Так ить я поторговать приехала!
— Да ты что, бабка? — искрение удивился Миша. — Я ведь оптовый покупатель.
— Не продается, — хмуро отрезала торговка и, поправив на голове платок, шустро засеменила к рынку.
Миша хохотнул ей вслед и сказал Эле:
— Ну и ну! А в общем-то бабку понять можно. Всю неделю ждала субботы, а тут на тебе — купец явился. А ведь бабка пообщаться приехала. Вот так-то!
В половине десятого Миша и Эля были у одного из институтов. Заметив прибывших, какой-то паренек ловко пришпилил к двери огромный лист ватмана. Никогда еще Мише не приходилось видеть свою фамилию, написанную такими большими буквами. В объявлении сообщалось, что он, Михаил Блинов, в аудитории номер 14, будет защищать диссертацию. Соискатель, наверное, удивился бы, если бы узнал, что, едва он переступил порог храма науки, объявление сняли, а еще через четверть часа двери института наглухо закрыли для посторонних. Для посторонних, но не для тех, кто пришел на защиту диссертации. Тут было много знакомых и полузнакомых лиц, тучных и хлипких, лысых и кучерявых, улыбчивых и хмурых. И над всем этим не очень благородным собранием витал до боли знакомый с детства запах… нафталина. Кланяясь и смущаясь, Блинов прошел сквозь живой коридор к четырнадцатой аудитории. Взявшись за массивную ручку двери, он зажмурился и, повернув голову к Степе Академику, спросил:
— Тамаду нашел?
— Нашел. Не тамада, а соловей. И от грузина не отличишь.
— Молодец. Банкет на сколько человек?
— На тридцать.
— Молодец. Ну… Господи, пятнадцать минут позора! — И Блинов исчез за дверью. Следом потянулись ученые и недоученые, приглашенные и незваные.
В десять ноль-ноль, призывая к тишине, затренькал графин и началась прекрасно отрепетированная сцена защиты диссертации. Перед тем как подняться на трибуну, Мише гордо подумалось: «В этот день в Москве, в Риге, в Калуге, в Ашхабаде появятся новые кандидаты наук и среди них он — Блинов».
Хорошо подумалось Мише! Но только не знал он, что по выходным дням диссертации не защищаются. Впрочем, на то они и выходные.
