Исчезла там — и появилась тут… Но как можно пройти так бесшумно, чтобы он ничего не услышал и не заметил? Дайнович стал всматриваться в того, кто прятался за спиной Потрошителя, и он даже перестал дышать, чтобы уловить хоть малейший оттуда звук. Полнейшая, мертвая тишина и неподвижность…
Словно в ответ на его мысли, слева из глубины дальнего конца зала раздались уже вполне живые звуки шагов — и к профессору не спеша подошел одетый в смокинг и черный цилиндр Отто Клаус. При ходьбе он опирался на черную трость с золотым набалдашником в виде головы льва, а на узком лице с длинным шрамом поблескивало пенсне в правом глазу.
— Не правда ли, весьма странное место, герр профессор? — сказал он вежливо на немецком языке, встав рядом. — Вы ведь говорите по-немецки. Тут манекены похожи на людей. Хотя порой иные люди и целые народы похожи скорее на кукол.
— А иногда, — ответил Дайнович тоже по-немецки, — и некоторые куклы кажутся живыми. Как, например, эта…
Он хотел указать на фигуру полицейского за спиной Потрошителя, повернулся в ту сторону и… оборвал свою речь на полуслове. Профессор в растерянности оглянулся по сторонам — полицейский исчез, как сквозь землю провалился. Хотя только что стоял тут, он видел его своими собственными глазами.
— Вы что-то потеряли? — спросил немец.
— Отнюдь, — произнес профессор, скрывая свое удивление. — Я просто хотел сказать, что это очень интересный музей. Необычный, если вы меня понимаете…
— О, да! — согласился Клаус. — Это действительно необычный музей. Я бывал во многих подобных заведениях мира. Там ставят копию знаменитости и считают, что это уже привлечет посетителей. А здесь нечто иное. Тут есть ИДЕЯ. Вот что мне нравится. Если вы не против, я на какое-то время стану вашим гидом и покажу вам особенно любопытные вещи… Тем более что владельцы музея невесть куда вдруг исчезли, словно испарились, а ключи оказались случайно у меня. Вас это не смущает?
Его громкая и четкая немецкая речь гулко звучала в пустом музейном зале, но лицо цвета извести не выражало никаких эмоций и еще более казалось маской, чем лица восковых фигур вокруг. Снова Дайновичу показалось, что все встало с ног на голову. Он вспомнил впечатления, о которых рассказывал Алесь, тоже побывавший ночью в этом музее, и подумал, что в самом деле здесь все кажется искаженным и нереальным.
— Валяйте, — согласился он.
Они прошлись по залу.
— Мне очень нравится вот это… — немец указал тростью на барона Мюнхгаузена в мундире восемнадцатого века, который в одной руке держал снятую треуголку, а другой рукой поднимал себя за волосы. — Это пример того, чего не может быть. Но что мы видим своими глазами. Смотрите сюда…
