— Как мило… — услышал он тихий женский голос. — Замкни дверь… Ключ в замке…
Алесь повиновался.
— А теперь иди ко мне… И я стану твоей…
Помещение оказалось совсем небольшим, его освещал торшер с розовым абажуром, слева в углу стоял большой черный сундук для костюмов с наклейками «Нью-Йорк», «Берлин», «Париж» и «Варшава», далее гримерный столик с зеркалом и пуфиком рядом. Дальний конец комнаты закрывала перегородка из шелка с китайскими рисунками, а справа располагались журнальный столик с бутылками спиртного и длинный диван. На нем сидела среди множества маленьких подушек Эльвира Роуз. На ней было то же, как на сцене, пурпурное платье, но с поднятым подолом, оголяющим красивые скрещенные ноги в красных туфельках. В одной руке певица держала длинный мундштук с дымящейся папиросой, а другую протянула в сторону гостя для поцелуя.
— Как это мило… — проворковала в истоме она, почувствовав прикосновение губ Алеся. — А теперь садись рядом…
«Сколько ей лет?» — подумал журналист. Сейчас, вблизи, она уже не казалась столь юной, как на сцене. Пожалуй, не меньше тридцати. В уголках глаз чуть заметны сеточки морщинок — что, правда, не меняло общего впечатления. Выражение лица одновременно и усталое, и полное какой-то истомы, и одновременно невинности и разврата. «Какая же она все-таки соблазнительная!» — еще раз удивился он.
— Тебе нравятся мои ноги? — спросила она, не отрывая от него кошачьего взгляда. — Как это мило… Можешь их потрогать… Я не ношу нижнего белья… Ненавижу всякие панталоны, подвязки, ленты…
— И черную ленту тоже? — спросил Минич.
Это были первые слова, которые он произнес ей.
— Как это мило… — задумчиво ответила она, но тоном уже холодным, а взгляд ее стал отрешенным и настороженным.
Роуз затянулась папиросой из мундштука, широко раскрыла алые губы… Потом, глядя на гостя полузакрытыми глазами, выпустила ему в лицо струю дыма.
— Значит, ты уже в курсе… Тем лучше…
Она поднялась с дивана и стала тушить окурок в пепельнице. Теперь она казалась уставшей и печальной.
— Это я спасла тебе жизнь этой ночью…
— Что? — не поверил своим ушам Алесь.
— Именно так. Я видела, как ты выходил из дома 18 на Музейной улице, но не сказала об этом. Я была за рулем грузовика…
Журналист был потрясен.
— Кому не сказала?
— Кому?.. — панна Эльвира усмехнулась. Потом повернулась к гримерному зеркалу и поправила белые локоны волос. — Если гы не против, я хочу снять это платье. Не носить же его всю ночь…
