— А дальше все просто. Точка Игрек «добежит» до линии и «сольется» с точкой Икс. Они станут одним целым. То же самое произойдет и с другими. Все они найдут пару и займут свои места на графике.
— И будут вместе, — заметила я.
— Да, вместе, — согласился Олег Александрович.
Искоса взглянув на меня, он добавил:
— Надо только учесть, что каждой мисс Игрек будет соответствовать строго определенный мистер Икс.
— Поняла. Не любой, а тот, который находится в зависимости.
— Совершенно верно! — обрадовался он. — Математика — это наука о строгом соответствии! Здесь не может быть хаоса. Одно соответствует другому, а между ними — строгие законы и логические связи.
* * *
Впоследствии этот крест я вспоминала не раз. Время от времени его пересекала жирная косая линия, и к ней устремлялись множество маленьких точек. Они сливались друг с другом и, расположившись на линии, повторяли одну и ту же фразу: «Одно соответствует другому, одно — другому». В этой фразе была настоящая, я бы даже сказала «сермяжная» правда, и в то же время… В то же время мне все чаще и чаще хотелось взять ветку и разворошить точечный порядок. Я даже представляла, как это будет — нет строгих осей, жирной косой линии и множества точек. На дорожке лежит песок, и каждая песчинка — сама по себе, свободна и независима.
Однако эти мысли возникли позже, а тогда… Тогда мне было двадцать три, и рядом со мной появился человек, который мог все объяснить.
Мы стали встречаться. Степенные разговоры, которые так любил Олег Александрович, успокаивали и возрождали интерес к жизни. Я училась мыслить логически и получала ответы на многочисленные вопросы. Моя излишняя эмоциональность подавлялась спокойными рассуждениями; грезы, не успев поднять «голову», утопали под слоем четкой информации. Я вошла в запрограммированное русло и тихо по нему поплыла.
Поведение Олега Александровича было безукоризненным: любезен, внимателен, интеллигентен. Он был похож на ходячую энциклопедию. Что ни спроси — ответит; о чем ни заговори — знает. Его ненавязчивое ухаживание, неторопливая манера общения вылечили мои душевные раны, и вскоре я предложила ему жить вместе. Он не возражал, и в течение нескольких дней переехал с Фрунзенской набережной, где жил вдвоем с мамой, ко мне — в Лялин переулок.
Мама Олега Александровича, Татьяна Леонидовна, была театральным критиком и любила поговорить об актерах и драматургах. Будучи у нее в гостях, мы часто встречали чету Муровых, и порой казалось, что наша компания походит на участников небольшого литературного салона. Анна Семеновна и Валерий Алексеевич Муровы могли говорить долго и о чем угодно. Так, например, однажды разговор зашел о чае. Татьяна Леонидовна поставила на журнальный столик изящные чашки из китайского фарфора и, разливая зеленый чай, сказала:
