Только через несколько минут Эрида оторвалась от кубка, постояла с полуприкрытыми веками и сказала: — Устала я, безумно устала за эти последние дни. О Творцы!
— Кто это тебя так? — поинтересовался Эрмс, взявший, видимо, в привычку появляться внезапно. — Уж не тот ли кентавр, которого мы с Арсом только что приволокли?
Касс вопросительно взглянула на пришедшего.
— Между прочим, когда мы его поймали, мне показалось, он за аэробилем бежал. Не тебя ли догонял этот молодчик, Эрида?
— Надоели кентавры, — в ответ заявила та. — Все надоело, сегодня же ночью вылетаю воевать.
— Твой дружок… — Эрмс показал вскинутым подбородком по направлению к заднему двору: — Мечется там. В яме.
Он чуть подождал: — понимаешь, да? Ждет, пока отец допросит его.
Младший сын Зева, так и не удостоившись ответа, уставился на Эриду в упор и стал уточнять: — Твой дружок?
— Слушай, что ты ко мне пристал? — Эрида широко открыла глаза. На лице ее выразилось недовольство.
Касс почувствовала брезгливость, но потом вспомнила утро.
Нет, она, Касс, не имела права на брезгливость. Она не имела права вообще ни на что, кроме стыда: все в ее жизни обернулось ложью.
— Между прочим, кентавр там этот твой… — вспомнил Эрмс. — Все тебя зовет. Говорит, любовь у вас. Ты бы хоть подошла: он на заднем дворе, в яме… Из-за тебя, между прочим, пропадает…
— Отстань, — лениво приказала Эрида. — Мало ли кто там из-за кого пропадает…
Горн. Значит, Горн принял Эриду всерьез на свое несчастье. Значит, это Горн метался сейчас в яме на заднем дворе…
Бедный доверчивый наивный кентавр, надо же было ему попасться на крючок к Эриде. Разумеется, его будут мучить… Прежде, чем убьют.
Эрида бормотала еще что-то, но Касс уже не слушала ее: думала о том, вправе ли помочь Горну… или вопрос стоит по-другому: вправе ли она не помогать Горну…
А самое главное, Касс впервые за все это время всерьез решила попытаться найти Уэшеми. И она не запрещала себе больше думать о поэте и о том, что любит его, не упрекала и не стыдила себя за эту, быть может и придуманную, любовь.
Яма была вырыта на заднем дворе давным-давно, еще до рождения Арса.
Зев и Эра, тогда совсем молодые, охваченные рвением новоиспеченные хозяева дворца, задумали построить на заднем дворе беседку для рабов. “Пусть им хоть что-то…”, - с умилением, каждому встречному объясняла Эра. Глаза ее при этом увлажнялись от сознания собственной доброты.
Рабов в те времена предписывалось содержать добротно, по-хозяйски, в порядке, основой которого считались сытость и милосердие. Уже собирались приступить к строительству, но тут провинился кто-то из гномов-уборщиков.
