Ну конечно, я пришла. Как-то в субботу, утром. Он очень удивился. Пришлось просидеть целых двадцать минут молча: он слушал странную индийскую музыку. Открыл дверь, повернулся, прошел прямо к дивану и улегся с закрытыми глазами, будто мне вовсе не следовало приходить, и я сразу почувствовала, что и не надо было приходить (особенно не предупредив К.), и еще я почувствовала, что он немножко переигрывает, что на самом деле это – поза. Никак не могла расслабиться. Ну, под конец он попросил меня рассказать о себе, довольно сухо, будто все это ему вовсе не интересно. И я по-глупому попыталась произвести впечатление. Единственное, чего не следовало делать. Красовалась, разглагольствовала. Меня не покидала мысль, что он вовсе не хотел, чтобы я пришла.
Вдруг он меня перебил и повел по студии. Заставил увидеть то, что там было.
Студия Ч. В. Самая замечательная комната на свете. Там я всегда чувствовала себя счастливой. Все так гармонично. Все выражает самую его суть. (Это не специально, он терпеть не может «декорированные интерьеры», безделушки, ухищрения в стиле «Vogue» [35].) Но его студия – это он сам. Туанетта, с ее бабскими представлениями о строгом вкусе (из журнала «Дом и сад»), утверждает, что комната «захламлена». Я готова была ей голову оторвать. Чувствуешь, что здесь человек живет полной жизнью, здесь работает, здесь мыслит, что это все – часть его самого.
И мы оттаяли. Я больше не старалась казаться умнее, чем на самом деле.
Он показал, как он добивается эффекта «дымки». Особая гуашь. И всякие сделанные собственными руками инструменты.
Пришли его друзья, Барбер и Франсис Крукшэнк. Он произнес, это Миранда Грей, терпеть не могу ее тетку, – все на одном дыхании, и они рассмеялись, они давно его знают, старые друзья. Я собралась уходить. Но они шли гулять и хотели, чтоб он пошел с ними – потому и зашли, – и меня позвали с собой. Это Барбер Крукшэнк настоял; он смотрел на меня особым «мужским» обольстительным взглядом.
– А вдруг тетка нас увидит? – сказал Ч. В. – У Барбера – самая грязная репутация в Корнуолле [36].
Я ответила:
– Она моя тетка, а не дуэнья.
Мы все отправились в бар «Долина здоровья», а потом пошли в Кенвуд. Франсис рассказала мне, как они живут там, в Корнуолле, и я впервые в жизни почувствовала себя своей среди взрослых. Это были люди старшего поколения, но я понимала их, мы говорили на одном языке. Настоящие люди. В то же время я не могла не видеть, что Барбер притворяется, играет некую роль. Все эти его смехотворные злодейские истории… а вот все серьезные разговоры начинал Ч.В. Я вовсе не хочу сказать, что он был скучный и не участвовал в общем веселье. Только у него такая удивительная особенность – докапываться до самой сути, до самого важного. Когда в баре Ч.В. пошел принести всем выпить, Барбер спросил, вы давно знаете Ч.В.? Потом сказал, Господи, как жалко, что я не встретил кого-нибудь вроде Ч.В., когда учился. А тихая маленькая Франсис добавила, мы считаем, что он – просто замечательный человек. Один из немногих. Она не уточнила, каких «немногих», но я поняла, что она хотела сказать.
