– Тогда все просто, – беззаботно заявляет Дайя. – «Главгерою» надо всего лишь делать трупы самому.
– …Какого!..
У меня отнялся язык.
– Н-но такие поступки…
– Эх, слушай. На мой взгляд, убивать кого-то, конечно, неразумно. Столь неэтичный «Главгерой» вызовет отвращение у читателя. Я имею в виду, что «Главгерой» должен сделать что-то, что подействует на него так же, как труп.
– …Это должно… сработать.
– Иными словами, «Главгерой» должен цепляться за «шкатулку» упорнее, чем «Новенькая».
Звенит звонок. Дайя считает наш разговор оконченным и отворачивается.
– Я пошел в класс. Ты тоже давай побыстрее, Кадзу!
– Ага…
Но я сейчас не в настроении, чтобы возвращаться в класс, и просто стою на месте. Дайя уходит, не обращая на меня внимания.
Я вздыхаю.
– …Наверняка есть способ сохранить память. Но…
…Застрять еще на 100000 раз? Теоретически это возможно, но в реальности – никак. Ни один живой человек такого просто не вынесет. Это как если мне говорят: «Я сделал машину с максимальной скоростью 10000 км/ч, поезди на ней для меня». Даже если машина вправду сможет ехать так быстро, мое тело не выдержит усилий и в конце концов сломается. Мой мозг – нет, человеческий мозг – просто не приспособлен к тому, чтобы выдержать 100000 повторений одного и того же дня.
Отонаси-сан – особый случай, если она правда способна это выдержать. Пожалуйста, не ставьте меня на одну доску с этим монстром.
Но неужели это единственный способ противостоять Отонаси-сан? А вообще, должен ли я ей противостоять? Не лучше ли будет для нас обоих, если я просто выброшу белый флаг?
Я снова вздыхаю – я даже такую вещь не могу для себя решить.
Когда я поднимаю голову, собираясь вернуться в класс…
– Ах, – от неожиданности вырывается у меня.
– …Харуаки.
Он нас слышал? Нет, его лицо, прячущееся в тени почтового ящика, слишком серьезно. В конце концов, мы же о «фантастическом романе» сейчас говорили. Теоретически.
– Короче, я, как твой друг, ревную, когда ты развлекаешься без меня. Поэтому я и подумал, что вполне нормально спрятаться и подслушать. Давай меня простим.
Он начинает беззаботно доказывать, что невиновен. Несмотря на его шутливый тон, выражение лица остается серьезным.
– Так вот, Хосии…
Почесав затылок, Харуаки спрашивает:
– …Не хочешь попробовать меня убить?
Я перестал дышать.
Совершенно без понятия, что заставило его произнести эти совершенно нелепые слова.
Какое-то время Харуаки молча смотрит на мое замешательство. Я даже моргать не способен. Внезапно его губы изгибаются в самодовольной ухмылке, а потом, явно не в силах больше сдерживаться, он разражается хохотом.
