.
Хотя и отодвинутые на задний план академиями в Константинополе, Фессалониках, Антиохии и Александрии, школы афинские славились еще преподавателями-философами, верными, по-старозаветному, «златой цепи» Платона. Даже чужестранцы приезжали еще в Афины заканчивать образование. Так, армянский историк Моисей Хоренский слушал лекции в Афинах и в Александрии. Известие о том, что Боэций, последний философ из римлян, юношей прожил долгие годы в Афинах и слушал лекции у прославленного платоника Прокла, разумеется, не более как басня[75]. Лучшими преподавателями в Афинской академии теперь, однако же, были не туземцы, но пришлые из чужбины эллины, как, напр., Сириан-Александриец или его ученик Прокл-Ликиец из Константинополя. Но, во всяком случае, в то еще время в Афинах удержались высокообразованные и богатые представители родов эвпатридов. Последнее ученое меценатство, какое сказалось на родине Перикла, связывается с именами Никагора, Архиада и Феагена.
До какой жалкой сущности ни извратилась школа элевсинских мечтателей и духовидцев, все же для афинян является несравненно более почетным, что их городская жизнь уходила на борьбу партий из-за замещения кафедр и на платонические мечтания, особенно если сравнить эти интересы с ожесточенной борьбой, какой предавались тогдашние римляне, византийцы и александрийцы, поддерживая разные партии в цирке. В то время как императорские законы уже подавили поклонение языческим божествам, классический эллинизм все еще продолжал в отражении пифагорейской и платонической философии влачить шаткое существование, пока не погас уж окончательно вследствие насильственных мероприятий императора Юстиниана.
Законодатель христианской Римской империи отказался от основного принципа, руководившего его предшественниками, которые относились с терпимостью к остаткам язычества на ученых кафедрах и в старинных наименованиях государственных должностей; против них-то Юстиниан и выступил с гонениями с помощью беспощадных эдиктов[76]. Наконец, ему же приписывается закрытие Афинской академии, поскольку это явилось необходимым последствием изданного в 629 году воспрещения преподавать на будущее время в Афинской академии философию и право. За всем тем малозаслуживающий доверия византийский летописец Малала, повествуя об этом воспрещении, по-видимому, сам себе противоречит, когда отмечает, что император в 529 году послал новый свод законов в Афины и в Берит. Правда, ничего не известно о какой-либо школе правоведения в Афинах. Прокопий об этом воспрещении совсем умалчивает; из его же замечания, что Юстиниан лишил общественных преподавателей содержания, а завещанные частными лицами для ученых целей капиталы конфисковал, выведено было заключение, что мера эта прежде всего распространена была на Афинскую академию и что пожертвованные в нее издревле значительные капиталы были захвачены императором
