Когда он вошел в помещение, трактирщик встал.
– Мой дорогой граф Кейнвуд! – пророкотал он. – Доброе утро, милорд!
Джеффри выгнул бровь.
– Доброе утро, Кингсли. – Он опустился на стул возле стола Томаса. – Я хотел проинформировать вас о том, что через несколько дней Мэри присоединится к нам в Кейнвуде. Она будет горничной Ребекки.
Томас с готовностью закивал, усаживаясь напротив него.
– Хорошо-хорошо. Что угодно для моей дочери. – Его глаза сузились. – Она этого заслуживает, не правда ли?
Глаза Джеффри тоже сузились; он наклонился вперед.
– К чему это вы клоните?
Томас вновь встал, сложив руки на обширном животе. Трактирщик выглядел самоуверенным.
– Как вам известно, доктор Саймон собирался заплатить за то, чтобы жениться на Ребекке.
– Да, – тихо ответил Джеффри.
– Мне кажется, что вы, как граф, могли бы заплатить больше.
Джеффри тоже встал:
– Вам не удастся продать мне свою дочь, Кингсли. Я женился на Ребекке, потому что хотел этого. И она вышла за меня по той же причине.
Томас гаденько захихикал:
– Она вышла за вас, потому что вы затащили ее в постель.
Джеффри сжал кулаки:
– Не смейте говорить о моей жене в подобном тоне!
Но Томас продолжал:
– Вашими стараниями девчонка была испорчена, а мои планы на нее разрушены. Думаю, я должен получить компенсацию.
– Поверить не могу в вашу наглость и безразличие к собственной дочери. Я не удостою ответом подобное предложение. Ребекка стоит больше, чем когда-либо сможет заплатить любой мужчина на свете. Жаль, что вам не суждено этого понять.
Он развернулся, собираясь уходить, однако Томас вновь заговорил, и его слова заставили Джеффри замереть на месте. У него внутри похолодело.
– Вам лучше приглядывать за ней, Кейн, иначе девчонка может стать такой же, как ее мать.
Джеффри медленно повернулся к нему:
– Я вас не понимаю.
Томас скривил губы:
– Ее мать была обычной потаскухой.
– Что?
– Я заботился о Ребекке как мог. Делал все, что было в моих силах, чтобы не позволять мужчинам заглядывать ей под юбки. Поздравляю вас с тем, что теперь это ваша забота. Забирайте ее. Забирайте – и помните мои слова!
Кулак Джеффри врезался Томасу в лицо, и тот неуклюже рухнул в кресло. Не сказав больше ни слова, граф вышел из кабинета.
И как только человек может относиться к собственной дочери с таким презрением? «Девчонка может стать такой же, как ее мать», – сказал он. Будет ли Бекка изменять ему? Нет, он не позволит ей стать такой же, как Патрисия.
А если какой-нибудь мужчина посмеет дотронуться до нее, он, Джеффри, его убьет.
