— Есть, — быстро ответил тот и передал Белову лист бумаги. — Взгляните, это план дома и квартиры, участковый по памяти нарисовал.
Мы принялись поочерёдно изучать план. Да, коридор есть. Я высказал свои соображения на этот счёт: если в коридоре есть щиток с автоматическими пробками, то можно отключить освещение квартиры. Кто тогда выйдет посмотреть, в чём дело? Конечно, мужчина. А в данном случае — Камилов!
— Дельно! — загорелся Наумов. — Вряд ли он в этом случае сунется в коридор с оружием.
— Значит, так… — опять заговорил Белов. — Уточняем детали операции. В первую очередь устанавливаем за домом наблюдение, блокируем подъезд… На лестничной площадке и во дворе в самый ответственный момент не должно быть никого из детворы и жильцов! С ними надо сработать особенно аккуратно! Кому это поручим?
Наумов с Громовым с нарочитым вниманием опять принялись разглядывать план дома, будто и не слышали последней фразы Белова. Он с пониманием усмехнулся:
— Что ж, возложим это на участкового. Как считаете, товарищи, справится?
— Да детвора в нём души не чает! — живо отозвался Громов.
— И весь народ к нему с почтением! — добавил Наумов. — Справится, товарищ майор!
— Вот и отлично, — заключил Белов. — Значит, капитан, вам с Громовым быть у щитка.
Они как по команде встали, в один голос громко ответили:
— Есть, быть у щитка!
И я чётко понял, что если наш план удастся и Камилов будет дома, ему уже не уйти от них, даже если он выйдет к ним с оружием.
Наше совещание в этот вечер несколько затянулось. Мы вновь и вновь уточняли детали предстоящей операции, обсуждали возможные действия её участников, время проведения… Одни сотрудники войдут в группу захвата преступника, другие будут перекрывать пути его вероятного отхода, блокировать двор дома… Ну, а мне предстояло провести у Камиловых обыск.
Без десяти семь оперативники Белова доложили, что Камилов дома и выходить пока не собирается.
А на улице всё ещё светло, как днём. И минуты тянутся мучительно долго. Пятнадцать минут восьмого, полвосьмого… Восемь часов… Двадцать минут девятого…
Я выглянул из окна кабинета на улицу: есть ли где огоньки? Ведь начало операции ровно в девять. Огней пока — ни в одном доме. Лишь полыхали в витринах и окнах домов оранжевые отблески заката.
В восемь тридцать — звонок Белова:
— Спускайся вниз — через пять минут выезжаем.
Я снова выглянул в окно: закат уже потускнел, на улице — серая дымка… Пожалуй, к девяти часам и стемнеет.
