— Когда и как вы с ним познакомились?
Он опять сделал несколько глубоких затяжек.
— Три года назад. В августе. В ресторане «Солнечный». Не рассчитал я немного, оказался перед официантом банкротом. Девочек своих выпроводил, а чем расплачиваться — не знаю. Тут он и подсел ко мне. Расплатился за меня и ещё заказ сделал. Мол, рад познакомиться с чемпионом. Расстались друзьями, но продолжали встречаться. Вот так всё и началось.
— Что — всё?
— Ну… моё падение, что ли… Поверьте, это вышло случайно. Как раз в тот вечер, 30 сентября, денег не оказалось ни у меня, ни у Эдика… Договорились с официантом, что подождёт с часок. А сами нырнули в парк, как раз рядом с рестораном… Если бы я не так пьян был, домой скатал бы или занял денег у знакомых. А тут он всё подзуживал: давай выйдем, у первых попавшихся червонцев попросим, скажем — потом, мол, отдадим. Опомнился я, когда он уже стрелять начал. Как и куда я потом бежал — не помню. Только кто-то догнал, скрутил меня в бараний рог и сунул в «канарейку»… в машину, значит, вашу.
— Почему на следствии и на суде промолчали?
Пикулин грустно усмехнулся.
— Эдик ещё до суда как-то сумел переслать мне в СИЗО записку. Мол, дьявол попутал. По гроб будет обязан, если умолчу о нём. Свадьба, мол, у него скоро, зачем и невесте жизнь портить… Неужели всё заливал?
— А кто невеста? Видели её?
— Девчонок-то у него много было. Может, Светка? В сентябре он всё с ней крутился. Фамилию, правда, не знаю… Беленькая такая. Где-то парикмахершей работала.
Вот так, слово за слово, и прояснилась картина. Оставалось предъявить Пикулину рисованный портрет Эдика. Я нажал кнопку звонка и попросил появившегося Васильева вызвать понятых. В их присутствии положил на стол рисунки.
— Может, узнаете кого… — спросил Пикулина.
— Вот, — он указал на портрет Эдика. — Если бы знал, что он опять может на подлость пойти, — давно бы показания дал.
Пикулин снова опустил голову. И, пока я разглядывал его, он думал о чём-то своём. Я понимал, что происходит в его душе. Негромко спросил:
— Что передать Пал Палычу?
Пикулин вскинул голову, глаза ожили:
— Скажите… Пусть ждёт. Скажите, отхожу понемногу от нокаута. В другом таком не окажусь… Да я сам напишу ему.
— Вот это верно, — одобрил я. — Таиться от него не надо. Золотой он человек!
— Это точно! — отозвался Пикулин. И смотрел уже заметно веселее.
