Проходило время, и жертва уже входила во вкус. Деньги получались и расходовались, он начинал себя чувствовать легко, избавившись от долгов, приодевался сам и его семья, являлся некоторый достаток, и вот тут-то и появлялся на сцену вновь агент и уже прямо предлагал свои условия давать известные сведения, иногда угрожая сообщить анонимным письмом о его еще не совершенном преступлении. Жертва сдавалась, и новый агент был приобретен. Избирались обычно люди с мягкими, податливыми характерами, обремененные семьей с долгами, недовольные службой, но отнюдь не пьяницы, не болтливые, не легкомысленные, среднего ума, и достаточно развитые и образованные.
В военное время помимо резидентуры практиковался как с нашей, так и с неприятельской стороны пуск за сторожевое охранение разведчиков под видом перебежчиков, которым давались определенные задания, но в большинстве случаев они назад не возвращались. (Случай с подпрапорщиком под Ригой, перебегавшим 8 раз.)
Широко применялся в Германскую войну шпионаж через лиц Высочайшего двора, высших военных и гражданских властей, стоявших на стороне «немецкой партии». Эти лица или прямо через своих служащих и подчиненных, родственников и других работали в пользу Германии, сообщая необходимые требования путем переписки или сигнализации (Прибалтийский край и острова), или своею болтливостью и неосторожностью выдавали вверенные им по службе тайны, критикуя распоряжения Ставки и Правительства, или сеяли тревожные слухи, возбуждавшие население. Сведения доходили до нужного назначения и регистрировались, а слухи подрывали доверие к власти. Сеятели слухов часто работали совершенно без сознания вреда, который они приносили.
Широко раскинутая по территории России сеть шпионов собирала сведения, сеяла волнующие население слухи, производила бунты в войсках, агитировала в пользу Германии, взрывала склады припасов, продовольствия и обмундирования и снаряжения, мосты и вообще всеми способами содействовала расшатыванию государственного организма в целях ослабления боевой мощи России.
Наш шпионаж, как я уже вспоминал, был поставлен очень плохо. В большинстве мы пользовались данными, в те времена империалистической войны, французской и английской разведкой. К насаждению резидентов приступили, кажется, лишь после взятия Варшавы. Вешали без разбора «жидов» и поляков, как германских шпионов, а сами довольствовались только случайными сведениями добровольных доносчиков, посылкой своих переодетых солдат и офицеров в расположение неприятеля, где их обыкновенно сейчас же ловили, расшифровывали и расстреливали. Пользы от такой разведки было мало.
