Давыдов повернулся к гладковолосому, но того уже не было рядом со стендом — наверное, нашел себе собеседника поинтереснее.
— Ну-с, — сказал Давыдов, почему-то испытывая облегчение, словно после только что счастливо миновавшей опасности, — давайте приступим! За почерк — простите ради Бога! Не поверите, я совершенно отвык писать рукой! Право же, я не кокетничаю…
Он снял колпачок со старинной паркеровской ручки, подаренной ему отцом на тридцатилетие.
Борт аэробуса А-320. Рейс № 322, Нью-Йорк — Аруба
Карина дремала, положив голову на плечо Денису. Ровно гудели турбины. Давыдов посмотрел в иллюминатор: на краю крыла подмигивал тьме огонек. Маленькая добрая фея — хранительница путешественников и самолетов (он усмехнулся: пусть кто-то скажет, что профессия не определяет образ мысли или образ мысли — профессию!), сидя на обледеневшем дюрале, курила трубку, набитую ароматными травами. Жестокий воздушный поток не мог сбросить ее с крыла, как ни пытался, она не обращала на него внимания. Он лишь играл с ее волосами и раздувал уголек, тлеющий в резной трубочной чашке, — это его отблеск Давыдов видел в иллюминаторе.
Денис всмотрелся в пульсирующую за толстым стеклом темноту, словно силился разглядеть девочку, примостившуюся на краю бездны.
Нет никакой девочки, и никогда не было. Есть проклятое писательское воображение.
Образы. Запахи. Звуки.
Прав был гладковолосый с выставки, прав! Все не как у людей. Лезут же в голову разные глупости, будто бы это он — известный писатель Денис Давыдов — раскурил трубку с ароматными травами. За бортом минус пятьдесят, скорость пятьсот миль в час. Какое крыло? Да у мамонта сопли бы замерзли!
Самолетная фея. Фея-хранительница. Надо же…
Денис едва коснулся губами волос жены, вдохнул слабый аромат ее духов и легкий запах витающего вокруг сна. Карина дремала. Счастливая! Давыдов плохо спал в самолетах, даже в бизнес-классе. Так и не научился за многие часы перелетов, — каждый раз мучился и ругался шепотом.
Ну, ничего, ничего! Будет время и отоспаться.
Десять дней тропиков. Десять дней у океана вдвоем с Кариной. Он снова закрыл глаза и оперся затылком на широкий подголовник.
Длинный, длинный день…
Писатели — такие же люди, как и все остальные, только чуть сумасшедшее, но и писатели устают.
Хорошо, что не пришлось делать стыковку в день прилета.
В аэропорту Кеннеди никогда не знаешь, как пройдешь паспортный контроль: как-то Денис с Кариной простояли в очереди почти два с половиной часа и опоздали на рейс в Лос-Анджелес. Поэтому было принято решение не устраивать гонок, и Мартин не только заказал им номер в отеле «Томпсон», что возле Центрального парка, но сам лично встретил в зале прилета и отвез на Манхеттен.
