Прометей, том 10 | страница 34



Пушкин приехал в Михайловское в 1835 году. Он пишет «Вновь я посетил…». Черновики этого стихотворения содержат многое, затем поэтом выброшенное, и среди них выразительные характеристики своих переживаний.

Черновой вариант начала:

                       Вновь я посетил
Тот уголок земли, где я провёл
Два года бурной младости моей
В спокойствии невольном и отрадном.
Вот десять лет ушло с тех пор! —
                                              и много
Переменило время для меня…
И сам во многом я переменился —
Покорный общему закону жизни.
А кажется вчера ещё бродил
Я в этих рощах и сидел недвижен
На том холме — на озеро взирая
[И поминал полуденное море —].

И другой отрывок:

Здесь, погружённый в
Я размышлял о юности моей
                   *
Я размышлял о бурных заблужденьях
                   *
Я размышлял о грустных испытаньях
Ниспосланных мне промыслом —
                   *
Я размышлял о юности [моей]
Потерянной средь грустных заблуждений.
                   *
Я размышлял о грустных заблужденьях,
Об испытаньях юности моей.

Далее развивается новая мысль:

О клевете насмешливой
                   *
О клевете язвительной
                   *
О клевете, мне сердце уязвившей
                   *
О клевете, о строгой               света
                   *
О строгом заслуженном осужденьи
О [мнимой] дружбе, сердце уязвившей
Мне горькою и ветреной обидой.

Поэт думал закончить стихотворение отброшенным затем фрагментом:

В разны годы
Под вашу сень, Михайловские рощи,
Являлся я — когда вы в первый раз
Увидели меня, тогда я был —
Весёлым юношей, беспечно, жадно
Я приступал лишь только к жизни; — годы
Промчалися — и вы во мне прияли
Усталого пришельца — я ещё
Был молод — но уже судьба и страсти
Меня борьбой неравной истомили. 
[Я зрел врага в бесстрастном судии,
Изменника, в товарище пожавшем
Мне руку на пиру, — всяк предо мной
Казался мне изменник или враг — ]
Утрачена в бесплодных испытаньях
Была моя неопытная младость —
И бурные кипели в сердце чувства
И ненависть и грёзы мести бледной.
[Но здесь меня таинственным щитом
Святое провиденье осенило,
Поэзия, как ангел-[утешитель], —
Спасла меня; и я воскрес душой
(III, 996—999).

Клевета, мнимая дружба и подозрительность к товарищам, ненависть, мечты о мести — вот те впечатления и чувства, которые терзали Пушкина в Михайловском в 1824 году и которые так ясно определяет он в 1835-м.

Как же должно было утешить потрясённого изгнанника письмо от Дельвига, полученное в начале октября! И сообщением об общественном мнении, которое на его, Пушкина, стороне, и безграничной верой в гений поэта и в его человеческую правоту, и добрым тоном настоящего друга, милого Дельвига, и — как следствие — возрождением веры в дружбу…