В главном корпусе на вахте стояли уже два человека. Они долго изучали пропуск Лужнова, сравнивая фотографию с оригиналом. Лужнов терпеливо ждал, в душе искренне желая послать все подальше и вернуться в город. Он не был уверен, что от Крупнера спасет какая-нибудь охрана, если решил разделаться, разделается обязательно. Лужнов уважал сильного противника, а Крупнер оказался достаточно сообразительным и ловким парнем.
Наконец проверка закончилась, его пропустили.
— Доброе утро, Александр Парфенович, — сказал Лужнов, заходя в кабинет. Там сидел начальник 1 отдела, который при его появлении встал и направился к двери. Видимо, до приезда Лужнова ответственность за жизнь директора лежала на нем.
— Здравствуйте, — сказал он, проходя мимо.
Сидевший за столом Агапов вместо приветствия слабо кивнул. Вид у него был помятый. Лужнов догадался, что П. В. спустил директиву для высших административных единиц о непоявлении за пределами территории исследовательского Центра. Ночевал Агапов на кушетке (или что у него есть) в своей комнате, дверь в которую располагалась справа за спиной.
— Кофе будете? — спросил Агапов. Пустая чашка стояла рядом, однако было видно, что дополнительная порция явно не помешает.
— Да, спасибо. Секретарь вышла, — предупредил Лужнов, но Агапов надавил кнопку селектора и сделал распоряжение насчет кофе.
— У вас тут буфет с какого времени работает? — поинтересовался Лужнов. В старом институте он работал с двенадцати, а кушать хотелось уже.
— Теперь круглосуточно, — апатично ответил Агапов. — Мы перешли…
Лужнов замер, у него сразу пропал аппетит. Незаконченная фраза директора могла означать только одно: случилось что-то такое, после чего весь персонал исследовательского Центра перевели в режим военного положения, и о чем Яшенцев по каким-то причинам утром не стал ему говорить. Это было очень серьезно.
— Что? — хрипло спросил Лужнов, потому что в горле у него пересохло.
— Вы не в курсе, — сказал Агапов. — Полчаса назад Центр перевели в первый режим. Городецкого убили, у Яшенцева инфаркт. До особого распоряжения командование переходит к начальнику Управления. На охрану выделен отряд «Цунами». Скоро он будет здесь.
Вошла секретарь. Она несла кофе.
5
Яшенцев видел Городецкого утром, тот заходил по вопросам снабжения. Проинструктировав Лужнова, Петр Владимирович посетил туалет, где был порядка десяти минут, а когда вернулся, все было уже по-другому.
Дверь в кабинет была заперта. Яшенцев всегда запирал ее, когда куда-либо уходил, так что подозрений это не вызвало. Первое, что он увидел, была люстра, стоявшая на столе, обрезанные провода торчали, словно засохшие ветки. Под потолком был подвешен стул для посетителей, на котором восседал привязанный Городецкий, обнимая руками живот, в котором покоилась его голова. Он плавно раскачивался из стороны в сторону, и кровь тоненькой струйкой стекала на пол, оставляя сложный извилистый след. Все произошло в ту же минуту, но даже не вид замдиректора, беременного собственной головой, и не то, что это случилось в здании Управления, а само ощущение присутствия невидимого убийцы, страх, что он где-то рядом, заставили Яшенцева вцепиться в дверную ручку от острой боли в груди. Его заметили почти сразу. Это был начфин. Его вырвало, когда он увидел картину внутри кабинета, тем не менее он добрался до телефона внутренней связи и вызвал врача. Яшенцева спасли, но когда он открыл глаза на подушке госпиталя, то был уже генерал-лейтенантом в отставке.
